Современность и традиции: Традиции и Современность | МВО «Манеж»

Доклад » Традиции и современность»

                   

МБОУ ДОД «Детская художественная школа декоративно-прикладного искусства»

ДОКЛАД

Тема:

«Традиции и современность»

Преподаватель: Герман Л.В.

Сургут 2013

Традиции и современность

Без глубокого изучения традиций невозможно прогрессивное развитие современного искусства  . Народное искусство — наше материальное и духовное богатство. Уникальное и многообразное по своим видам, оно составляет значительную часть отечественной культуры. 

«Любая традиция — это бывшая инновация, и любая инновация — в развитии будущая традиция. В самом деле, ни одна традиционная черта не присуща любому обществу искони, она имеет свое начало, откуда-то появилась, следовательно, некогда была инновацией. И то, что мы видим как инновацию, либо не приживется в культуре, отомрет и забудется, либо приживется, со временем перестанет смотреться как инновация, а значит, станет традицией»

Каждая новая традиция первоначально выступает как инновационное действие, и именно путем апробирования инноваций коллективным опытом та или иная из них может войти в число традиций. Вместе с тем по всему ходу развития человечества должно сохраняться определенное соотношение между традиционным и инновационным, и только такое сочетание дает возможным обществу и сохраняться в своей самобытности, и приспосабливаться к изменяющимся условиям жизни. С этой точки зрения традиция — это и фактор адаптации (конкретного сообщества), и результат адаптации (предшествующих данному сообществу поколений).

Инновация только тогда приживается в социуме, когда вписывается в систему имеющихся значений социокультурного опыта, согласуется с имеющейся традицией или порождает новую традицию.

Вплоть до шестидесятых годов нашего века научный взгляд на понятие “традиция” определялся тем подходом, который был сформулирован Максом Вебером и сводился к жесткому противопоставлению категорий традиционного и рационального. Традиционные институты, обычаи и способ мышления рассматривались как препятствия к развитию общества. Собственно, интерес исследователей сосредотачивался на проблемах модернизации, и потому традиционные черты определялись главным образом в негативных терминах, как оппозиция модернизации. Соответственно, если исходить из данной точки зрения, процессы модернизации всегда подрывают, ослабляют и вытесняют традицию. Традиция рассматривалась как явление отмирающее, неспособное ни реально противиться современным формам жизни, ни сосуществовать с ними. На традиционные явления культуры смотрели как на рудимент, который должен был исчезнуть по мере все возрастающей активности модернизационных процессов.

Начиная с семидесятых годов все чаще стала высказываться мысль, что традиция и инновация, традиция и современность, взаимосвязаны и взаимообусловлены. Так, Л. и С. Рудольфы на примере Индии показали, что даже те традиционные институты (каста, расширенная форма семьи и т.д.), которые раньше рассматривались как сугубо устойчивые и неизменные и потому безоговорочно противостоящие силам современности, прежде всего экономическому развитию, в действительности не только сосуществуют бок о бок с современными институтами, но и приспосабливаются к их требованиям, видоизменяясь при этом и по существу, выступая в качестве проводников современности в условиях данной традиционной социальной организации.

«Мы живем в современном мире и понимаем свою эпоху как эпоху модерна. Модерн — это, можно сказать, патетически современный мир. Но конкретный человеческий опыт никогда не бывает только современным. Будучи только современным, он бессмыслен, это — ‘информация’, лишенная культурных обертонов и не сопровождаемая переживанием. Как сказал когда-то Вальтер Беньямин, смысл опыту придает традиция».

Очевидно, что традиционность — это свойство содержания любой цивилизации, а конкретные традиции — ее элементы. Более того, характер традиций определяет сам облик цивилизации. Чем устойчивее традиции, тем устойчивее и цивилизация. Важно также соотношение между традиционным и инновационным в жизни цивилизации. С этой точки зрения различают «традиционные» цивилизации и обычные: в «традиционных» соотношение традиционное/инновационное сдвинуто в пользу традиционного, и такие цивилизации развиваются медленно, что может вести к отставанию их в развитии от других цивилизаций, а следовательно, и делать их уязвимыми к внешнему недоброжелательному воздействию. К примеру, цивилизации ацтеков, инков, майя при встрече с представителями европейском цивилизации — испанскими завоевателями.

Если традиция — консервативный элемент цивилизации, то культура — инновационный. При этом «традиционность» может — вторично — распространяться и на инновационность: в этом плане культура — явление, которое свойственно жизни человечества в ходе всей его истории, т. е. традиционное, она выступает как особое качество его деятельности. При этом «традиционными» становятся именно формы проявления культуры как инновационной деятельности, формы проявления творчества в его образной форме, а не сама культура как неотъемлемое свойство жизнедеятельности человека.

В любом обществе должны быть и традиции и инновации. Если в обществе не будет инноваций, то его поглотят инновационные общества. Если же общество будет состоять только из одних инновации, то оно распадется само, так как не будет традиций, одно из ролей которых объединяющая.

 
 Особенности проявления архетипических форм традиций поведения в современной России

В нашей стране существуют множество разнообразных традиций. Некоторые существуют уже много столетий, другие же только появляются. Мы продолжаем соблюдать традиции просто, потому что привыкли к ним, но не помним уже, откуда они взялись.

Некоторые традиции в нашей стране уже существуют много лет, другие же только появляются. Но есть и традиции, которые заимствованы с Запада. Например хиппи, панки, яппи — корректные молодые бизнесмены с компьютерами и собственным кодексом поведения, позволяющим им держать дистанцию по отношению к традициям и обычаям ‘нормальной’ повседневной жизни.

 
Есть и такие традиции, которые заимствованы с Востока. Это  йога, буддизм, индуизм, кришнаизм, различные школы восточных единоборств с соответствующим доктринальным содержанием — все это, часто через посредство Запада, интегрируется в современную русскую культуру.

 Своеобразной формой народного искусства являются народные художественные промыслы. Сохраняя нравственные идеалы национальной культуры, художественные промыслы накапливают уникальный опыт коллективного и индивидуального художественного творчества, ручного и механизированного производства. На протяжении столетий создавались многообразные изделия, сформировавшиеся как объекты гармоничной материальной предметной среды, окружающей человека и служащей ему. 
Профессиональные художники многих поколений всегда находили и будут находить в богатейшем арсенале народного искусства черты, созвучные современности, и плодотворно используют их в своем творчестве. В настоящее время существует устойчивый интерес специалистов к тем областям народного творчества, которые нацелены на создание совершенных эстетических и практических свойств объектов материальной среды. В значительной мере этот интерес сосредоточен в области дизайна, объекты которого сочетают в себе совокупность эстетических, функциональных, эргономических и технологических свойств.

Кроме того существуют и такие традиции, которые существовали в прошлом и сейчас возвращаются в жизнь людей. Возрождается православие с его богатейшим культурным багажом.

В праздниках
В семьях существует тоже множества традиции. Некоторые идут из древности, некоторые появились только недавно, некоторые уходят, некоторые продолжают жить. Так постепенно ушла традиция обращаться на Вы между супругами. Кроме общих для всех традиций, таких как традиция отмечать Новый год в семейном кругу, но сейчас она уже не всегда соблюдается, у каждой семьи есть свои особенные традиции. 2.2.1. Современные новогодние традиции
Так традиция украшать на Новый год ёлку появилась лишь после 1700 года  по указу Петра I. До этого на Новый год в домах стояла славянская новогодняя вишня, а не колючая ель.
Издревле считалось: каков будет первый день года, таков будет и весь год. Поэтому следовало в Новый год одеться во все новое, отложить заботы и веселиться от души всю ночь. Эта традиция продолжает существовать до сих пор: как встретишь Новый год, так его и проведёшь. Поэтому и сейчас на праздник люди одевают всё новое и красивое, накрывают богатый стол, украшают квартиру и веселятся.

Что за Новый год без праздничного приветствия? «С новым годом! С новым счастьем!». Каждый год так мы поздравляем всех с Новым годом. Впервые эти слова могли быть произнесены в 153 году до нашей эры. Именно тогда древние римляне стали дарить под Новый год подарки с пожеланиями удачи и счастья. И сейчас каждый Новый год мы продолжаем дарить подарки друг другу.

Принося в дом елку, мало кто знает, что совершает обряд жертвоприношения. Когда-то люди верили, что вечнозеленая елка — бессмертное дерево. Века стерли память об этом божественном, а традиция жертвоприношения богам осталась.

Каждый год в конце декабря мы украшаем ёлку, но не задумываемся, зачем это надо. Для нас это просто дань старой традиции. В древности же традиция украшать новогоднюю елку была связана с поверьем древнегерманских племен о том, что духи скрываются в вечнозеленых елях, и, чтобы их умилостивить, надо сделать им подношения.

Некоторые новогодние  традиции забываются. Так вершиной праздничного гулянья, раньше считался долгожданным лакомством пирог. Это отзвук того, что хлеб был главным блюдом на праздниках, источник и смысл всей жизни. Сейчас же пирог совсем не обязателен. Или раньше на Руси перед новогодним ужином насыпали на стол семена ржи, пшеницы, овса. Потом стол покрывали чистой скатертью. Сейчас этой традиции тоже нет.

Исчезают старые, но появляются и новые традиции. Так в современной России существует традиция, каждый раз перед началом празднования слушать обращения президента, а после него чокаться бокалами шампанского под бой курантов, поздравляя  друг друга с Новым годом.

Современные свадебные традиции.

Свадьба во все времена считалась одним из важных событий в жизни человека. Поэтому с ней связано множество обычаев и примет. Но в наши дни свадьба как строгая и сложная последовательность определенных обрядов не сохранилась. Сейчас это праздник, организованный в меру сил, возможностей, знаний родителями, молодыми, свидетелями и творческими работниками ЗАГСа. Но, несмотря на различное отношение к старине, отдельные элементы традиционного свадебного обряда все же сохранились, правда, зачастую в измененном виде.

Традиционно свадебный цикл делится на несколько этапов:

1.  Досвадебные обычаи (знакомства, смотрины невест, девичьи гадания).

2. Предсвадебные обычаи (сватовство, смотрины, сговор, девичник, жениховы посиделки).

3. Свадебные обряды (выкуп невесты, свадебный поезд, венчание, свадебный пир).

4  Послесвадебные обряды (второй день, визиты).

В старину редко женились по взаимной симпатии, чаще супруга выбирали родители. Но, в отличие от нынешних времен, единство и традиционность взглядов на жизнь, бытовые условия, вкусы и привычки гарантировали не меньшее число благополучных семей.

Где можно встретить свою вторую половину? В наши дни это может случиться где угодно. А раньше, если не считать браков по расчету, юноши и девушки могли познакомиться в отведенное специально для этого время и в определенном месте. Это были традиционные народные гуляния на святки, на Пасху, на Троицу и вечеринки, обычно осенью и зимой.

Свадьба была главным праздником в жизни девушки. Она ждала замужества, ждала свадьбы, и таинственный избранник тревожил душу. Поэтому почти все девичьи гадания – о суженом и будущей семейной жизни.

Одинаковым практически для каждого россиянина был обряд венчания. В остальном же брачные обряды у каждого сословия были различны. Многообразие ритуалов и суеверий делали непохожей деревенскую свадьбу на городскую, дворянскую – на купеческую.

Сегодня объективные изменения в обществе, в отношениях между мужчиной и женщиной изменили также и свадьбы. Досвадебные обычаи потеряли свою актуальность. Сейчас во многом эти обряды стали развлечением, шуткой. Поэтому в современной свадьбе можно выделить следующие этапы:

1. Предсвадебный (предложение руки и сердца, знакомство семей, помолвка, девичник, мальчишник).

2. Свадьба (выкуп невесты, свадебный кортеж, церемония регистрации брака, свадебное застолье).

3. Послесвадебный (второй день, визиты, медовый месяц).

В современной свадьбе набор обрядов также очень сильно отличается от местности и категории населения. Но, конечно, есть и общие моменты. Это знакомство и представление родителей и молодых друг другу. Договор о дне свадьбы и расходах. Возможно устройство помолвки, а накануне свадьбы – мальчишника и девичника. Редкая свадьба обходится без выкупа невесты. После выкупа все едут в ЗАГС красивым свадебным кортежем. Регистрация брака проходит по строго регламентированным правилам, с которыми вас ознакомят работники ЗАГСа.

Но и теперь свадьба сохраняет свое важное, сакральное значение как переход от одной, холостой жизни к семейной, со своими радостями и обязанностями. Решать, будут они следовать традициям, обрядам, ритуалам или нет, и каким именно: старинным или современным, в которых неким образом переплелись языческие, христианские и атеистические взгляды, молодожены должны сами.

В одежде и моде

Это относится к созданию костюма — бытового и сценического. Современный специалист не должен оставаться равнодушным к тому, что веками создавал народ, а сегодня является достоянием культуры. Пути творческой трансформации источника разнообразны. Дать творческому специалисту готовые рецепты, как сделать костюм красивым, выразительным практически невозможно. 
Народная одежда, обувь, создавшиеся на протяжении многих веков, являются неотъемлемой частью материальной культуры народа. Формы одежды, конструктивное и декоративное решение их зависели от климатических условий и уровня развития производительных сил, от занятий народа и сложившихся исторических условий. Народный костюм в своих классических, веками сложившихся формах сконцентрировал вековой опыт народа. Именно поэтому для большинства художников основной смысл и ценность народного костюма, логике форм и конструкций, рациональности и целесообразности.

Изучение образцов народного творчества в музейных коллекциях страны убеждает, насколько органично в народном костюме соединены утилитарные и эстетические качества. именно благодаря такому соединению были созданы предельно целесообразные, а поэтому чрезвычайно важные вещи. Жизненная основа народного искусства, как и костюма, в том, что оно всегда было обращено к человеку, к его повседневной жизни, что и сделало его понятным. Искусство народа формировалось в течение длительной истории, сохраняло все самое ценное и оправданное жизнью, убирало все случайное.

Современный костюм оказывается созвучным народному в использование похожих рисунков, в игре фактур материалов или общем колористическом решении. Весь ансамбль часто строится на применении элементов, характерных для народного костюма. Меховые головные уборы, сапоги, пояса уместно подчеркивают в современном костюме национальные особенности. Народный костюм, в котором согласованы и соподчинены все детали, подсказывает варианты решений современной одежды в ансамбле. В народном костюме соединены искусство обработки кожи, плетение, ткачества, аппликации и вышивки. Традиционный костюм каждого народа является памятником народного искусства, художественным ансамблем, главным в котором является сам человек.

В интерьере дома

Дизайн дома и офиса влияет не только на имидж хозяина, но и в значительной степени формирует его быт, душевное настроение, представление о себе. В минувшем веке в искусстве создания интерьеров произошло несколько революций. И сейчас мы наблюдаем великое разнообразие предлагаемых дизайнерских решений, стилей и подходов. За последние десять лет слова «дизайн» и «офис» стали у нас по-настоящему культовыми Сегодня Россия стремится поскорее расстаться с пресловутым «совком», который берет начало с 50-х годов после смерти Сталина и отличается умопомрачительной дешевизной и безвкусицей внутренних помещений. Сейчас российские магазины предлагают новейшие отделочные материалы и технологии, нет недостатка и в ультрасовременных «дизайнерских проектах». При желании и при наличии необходимых средств вы можете оформить свою квартиру или офис не хуже, чем в «лучших домах Европы».
И хотя интерес к проблемам интерьерного дизайна в минувшее десятилетие был очень большим, эйфория от «дизайнерской революции» начала спадать. Между тем вкусы и пристрастия российских заказчиков стали гораздо более изощренными. И наряду с понятным желанием копировать новинки западной моды возник интерес к древним, традиционным принципам формирования жизненной среды. В первую очередь широкую публику заинтересовало все китайское и японское. Стремление приобщиться к целостной и древней традиции и обустроить свое жилище в соответствии с ней выражает, однако, очень глубокую духовную потребность нынешнего человека. И если тут не могут помочь китайцы, может быть, стоит обратиться к нашему собственному наследию? Тем более что на Руси, как и в других странах, тоже существовали свои вековые законы организации жизненного пространства. Чтобы убедиться в этом, достаточно побыть подольше внутри старинной постройки XVI—XVII веков. Зимой там не холодно, а летом не жарко, глаз отдыхает на полукруглых сводчатых потолках, помещение хорошо поглощает шум и при этом обладает своеобразными акустическими свойствами. Но главное — в таких домах по непонятным причинам начинаешь чувствовать себя лучше, душа успокаивается, а мысли проясняются. Вероятно, такое благотворное воздействие старинных палат на современного человека не случайно, а обусловлено искусством их создателей. А раз такое искусство было, значит, его можно попытаться возродить
В очень популярном на Древней Руси толковании на Шестоднев (история Творения мира Богом) святого Иоанна Экзарха Болгарского рассказывается, как «…во дворце сделано перекрытие посередине (между верхом и низом), так и Господь как бы построил единый храм между землей и небом и создал перегородку (перекрытие) — второе небо…». Космос здесь уподобляется дому, а дом — храму. Мир для человека подобен дворцу, а в своем жилище, как и в храме, человек должен приобщаться к Творцу и воздавать Ему подобающую славу. Замечательный историк древнерусской архитектуры Михаил Петрович Кудрявцев показал, что и город Москва в целом строился по образу Небесного Града и самой своей структурой должен был задавать определенное отношение к жизни.
Трудно даже представить, насколько далеко мы отошли от тех принципов, которые вдохновляли создателей и обитателей древнерусских домов. При разработке дизайна современного интерьера обычно исходят только из двух соображений: во-первых, функциональности, а во-вторых, художественного вкуса и оригинальности. О духовной же стороне при устройстве среды обитания почти всегда забывают. Жилище становится все более атеистическим. И в современной квартире часто для иконы не находится места: она, видите ли, совсем «не вписывается» в интерьер…
И все же кроме тенденции обезбоживания интерьера существует и другая, способная при благоприятных условиях привести к противоположному результату. Сегодня наиболее «продвинутые» дизайнеры и фирмы-производители модельной мебели стараются тщательно изучать душевный мир, образ жизни и быт, привычки и духовные ориентиры заказчика, чтобы приспосабливать к ним свои изделия. Поэтому, учитывая нарастающее желание многих русских людей привести свою среду обитания в соответствие с духовными приоритетами, можно надеяться, что в ближайшем будущем появится новое направление в дизайне, которое будет стремиться воплощать в современных формах традиционные для России принципы. По-прежнему, как и в предыдущий период, новизна интерьера, его привлекательность и «обновление» достигаются с помощью предметов народного и декоративно-прикладного искусства. Так, полы покрываются паласами, а коридоры устилаются домоткаными половиками, такие же коврики вешаются на стенах (горизонтально или вертикально в несколько рядов). Мебель покрывается салфеточками, как в далекие 20 -30-е годы (кружевными, вышитыми). Большую роль в украшении интерьера, особенно шкафчиков, полок играет игрушка (дымковская, пензенская, филимоновская) — всевозможные барыньки, всадники, павлины, а также керамика, фарфор. Гжельские изделия занимают одно из важных мест в квартирах многих горожан, их коллекционируют, выставляют на специально изготовленных полках, шкафах и т.д. В коридорах развешиваются деревянные маски, керамические тарелки, устанавливаются «галошницы», вазы для зонтиков, ставятся стулья-чурбачки. Кухня у многих превращается в разноцветную шкатулку-разные досочки, ложки, прялки, плетеные абажуры, полочки, подставки, в которых много выдумки, изобретательства. 

Так в условиях современности возрастает особенно роль декоративно-прикладного искусства, его задача — наполнить абстрактное пространство живыми эмоциями.

В игрушках.

                                                                                             слова А.Синявского (“Голос из Хора”):

“Без нее, без куклы, мир бы рассыпался, развалился, 
и дети перестали бы походить на родителей,
и народ бы рассеялся пылью по лицу земли”.

Народная кукла как современное педагогическое средство.

Процесс взаимодействия ребенка с окружающим его миром формирует определенные стереотипы поведения школьника. Подлинным барьером негативному воздействию современного мира на человека является искусство. Как отмечал СТ. Шацкий, «…искусство, гармонично формируя все компоненты личности, способно развивать эмоции и чувства ребенка, переориентировать идеалы, ценности, мотивы, изменять его поведение».

Современному, а особенно городскому, человеку сложно представить быт и традиции русской деревни. С одной стороны, он был заполнен тяжелым физическим трудом, а с другой – общеизвестны веселые деревенские праздники, которые были приурочены к церковным датам. В народном сознании уживались христианские праздники, а также древние языческие приметы и обряды. Деревенские праздники были разнообразны и многочисленны, они сопровождались разнообразной символикой и ритуальными предметами. Не последнее место среди них занимала и кукла. Она была самым понятным и доступным посредником между человеком и неведомыми силами природы. Считалось, что чем древнее способ изготовления куклы, тем действеннее ее роль в совершении обряда.

К сожалению, мы люди 21 века видим в этих традиционных куклах только внешние, декоративные особенности, плохо понимая их истинное значение. Символика многих праздничных обрядов со временем утратилась.

Отечественная практика использования искусства в условиях школы достигла в последние годы значительных успехов и показывает, что различные виды и средства искусства оказывают лечебное и коррекционное воздействие как на физиологические процессы, происходящие в организме, так и на психоэмоциональное состояние школьников.

Воздействие искусства на субъект (арт-терапия) проявляется в реконструировании в условиях психотравмирующей ситуации переживаний, связанных с художественно-творческой деятельностью через продукт художественной деятельности, а также в создании новых позитивных переживаний. В арттерапии используются такие виды искусства, как музыка, литература, живопись, театр. Куклотерапия — это проведение серии занятий с куклами по формированию различных эмоционально-волевых качеств у ребенка.

Кукла — это средство познания и вживания в мир. Для детского восприятия в кукле важно все: форма, цвет, соразмерность, материал, крепость и функциональность. Кукла в детских руках может стать райской веточкой или соблазнительным плодом с запретного дерева.

Зайдите сегодня в магазин детской игрушки. Вряд ли вы найдете на прилавках образцы народной игрушки. Есть другие:

яркие китайские побрякушки, трансформе, резиновые супермены, куклы с пустыми, ничего не выражающими лицами.

Может быть, покажется странным, но резиновый ящер и очаровательная кукла Барби созданы друг для друга, сопряжены в единокровную семью поработителей души ребенка. Барби — это гиперигрушка, ее идеал потенциально недостижим. За именем этой пластиковой куколки стоит огромная фирма-производитель. У Барби нет существенной глубины, как и у электронных мягких игрушек, поэтому ребенок относится к ней неестественно, сила детской души уходит в никуда.

Американский терапевт и сексолог Джек Уилки так пишет об этом: «О, эти роскошные красавицы с телами взрослых женщин. Играя с такой куклой, девочка постигает то, что целью ее жизни, должно быть — вырасти такой же красоткой, и чтобы рядом был такой же друг — мужчина, а не папа. Безобидная игра с куклой-красавицей, с ее волосами, телом и роскошными туалетами закладывает в душе ребенка первый кирпичик для создания потом эгоистичной и капризной женщины вместо мягкой, любящей, заботливой, которая могла бы вырасти из девочки, если бы она играла со своим пупсом». Не подвергая сомнению, выводы американского врача, думаю, что он все же не совсем прав, объясняя без духовность Барби взрослым типажом куклы. Ведь куклы-пупсы появились лишь с середины XIX в.  В нашей стране детский типаж вытеснил кукол-дам только во второй половине прошлого столетия. До этого дети играли куклами, изображавшими взрослых женщин, и инстинкт материнства у девочек не угасал. Почему же опасной оказалась именно Барби?

«Нет искусства, если нет преображения», — писал французский художник Поль Гоген.

Что же делать? Обратимся к народной кукле, которую можно сделать своими руками, причем как родителям, так и детям. Как же влияет народная кукла на формирование духовного мира ребенка по сравнению с фабричной?

Домашняя кукла неуклюжа, косовата, с «занозочками». Хорошо ли это? Более чем хорошо. Во-первых, игрушка не была стандартна даже в пределах одной улицы. В каждой семье делали свои игрушки. Куклы Ивановых отличались от кукол Петровых, они несли отпечаток душевной среды этих семей, их понимание мира, жизни человека. Причем понимание традиционное, воспитанное православием, а значит, нравственно здоровое. Во-вторых, в игрушки, которые создавали для своих детей отцы, матери, бабушки и дедушки, они вкладывали свою любовь и мудрость. Такая игрушка была не только атрибутом игры, но и символом святой заботы о ребенке. Дети чувствовали это и относились к своим куколкам и игрушкам бережно: их подшивали, если что-то в них ломалось. Разве можно выбросить родительскую «любовь»?

Народная кукла социальна. С одной куклой могли играть несколько детей. В давние времена кукол в семье делали сами, а иногда привозили новые «потехи» с ярмарки. Детские игры отличались подражательностью: в игре дети изображали трудовую жизнь, повседневные заботы, праздники. Проигрывали свадебный обряд: со сватовством, с посиделками, девичниками, венчанием. Для этого изготовлялось до сорока кукол — действующих лиц свадьбы.

Нарядная расцветка народной куклы выбиралась не случайно. Игра — это праздник постижения мира. Веселая, почти иконная, Раскраска кукол способствовала радостному восприятию жизни, учила ребенка видеть все богатство палитры земного бытия.

В современной же игрушке часто используются гиперцвета, не существующие в природе. Ядовитые расцветки нарядов куклы привлекают детей, они быстро узнают нужную ему игрушку среди других. Но привычка к таким неприродным цветам бесплодно не проходит. Окружающая жизнь начинает казаться серенькой по сравнению с никелированным великолепием кукольного царства. Дети, привыкшие к подобным расцветкам, становятся невосприимчивыми к природным цветам.

Народная кукла всегда единокровна с природой. Сделанная из глины, дерева, мочала, соломы, она является прекрасным познавательным игровым средством. Кукла имеет закругленные мягкие формы, фигура ее гармонична и вписывается в конструкцию мира, ребенку с ней уютно. Поэтому она способствует обретению здоровых душевных реакций.

Современная же кукла слишком подробна, контуры ее жесткие, агрессивные, механизированные. По этой причине она провоцирует появление невротических, резких откликов детей на жизненные обстоятельства, требующие терпения и мужества.

Все вышеперечисленное позволяет сделать вывод, что народная кукла глубоко и благотворно воздействует на психофизические структуры ребенка. Играя с ней, ребенок чувствует себя спокойно и уверенно. Иначе можно сказать, что народная кукла «лечит» малыша от грубого внешнего мира, уводит в мир добра и красоты.

Куклотерапия используется в работе с детьми и основана на идентификации ребенка с образом любимого героя (сказки, мультфильма, игрушки). Данная методика используется при различных нарушениях поведения, страхах, трудностях в развитии коммуникативной сферы. Технология проведения Куклотерапия заключается в том, что с любимым для ребенка персонажем разыгрывается в лицах история, связанная с травмирующей его ситуацией. Желательно, чтобы в ходе игры инсценирование рассказа, сказки, ситуации захватило ребенка и он, сочувствуя герою, идентифицировался с ним. По мере разворачивания сюжета эмоциональное напряжение ученика должно возрастать. Для этого сюжет строится по нарастающей, с разворачиванием конфликта в конце, а достигнув максимума, сменяется бурными эмоциональными реакциями (плачем, смехом), снятием напряжения. После завершения спектакля ребенок должен почувствовать облегчение. Очень важно, чтобы в театрализованном действии, было, начало, кульминация (когда герою угрожает что-либо) и развязка (герой побеждает). Конец должен быть всегда позитивным. Таким образом, технология куклотераиии выражается в усилении эмоционального напряжения, которое испытывает ребенок, до такой степени, чтобы оно могло перейти в новую форму — расслабление, катарсис.

Любимых героев — кукол учащиеся могут сделать сами из подручных материалов: лоскутков ткани, ниток, природного материала, глины, бросового материала, бумаги. Делая куклу, у ребенка развиваются практические навыки лепки, кройки и шитья, вязания, умение подбирать гармоничные цвета и оттенки для одежды кукол, навыки работы с любым материалом. Стоит вспомнить, что кукольный театр создавали не только в детском садике или школе, но и в семье. Если попытаться вернуть добрую семейную традицию домашних концертов и поставок, тогда не надо будет вздыхать, что ребенок совсем от рук отбился и ничего не хочет знать, кроме улицы.

Детям  понравились самодельные народные куклы.

Сделанная своими руками, кукла была дорога для ребенка и любима им. Причем оказалось, что изготовление кукол увлекает не только девочек, но и мальчиков.   Наивность, примитивизм, отсутствие натурализма, с одной стороны, и богатая   детская   фантазия,   нестандартность мышления учеников — с другой, дают возможность создавать замечательные образы кукол. А позже эти образы превращаются в героев какого-либо действия и начинают разыгрываться сценки, спектакли, жизненные ситуации (например, «Свадьба», «Ярмарка», «Гости» и др.).

По мере того как совершенствуется взаимодействие ребенка с куклой, меняется и его поведение. Даже самые неуравновешенные школьники становятся более внимательными, сдержанными. Малообщительные и замкнутые дети становятся более открытыми и эмоциональными. Оживляя куклу, ребенок отрабатывает механизм саморегуляции. Иногда ученики сами придумывают   сюжет   для   театрализованного действия, а будущие педагоги лишь корректируют их содержание. Радует то, что будущие учителя получают огромное удовольствие, наблюдая положительный результат во время игр учеников с куклами. Дети их прихорашивают, разговаривают с ними, как с живыми, смеются, радуются или огорчаются и т.д. Значит, не утратилась духовная ценность народной куклы, ее прекрасная способность

Реализация краткосрочного проекта «Народная кукла как средство приобщения к родной культуре»

Кукла — самая древняя и наиболее популярная до сих пор игрушка. Она обязательный и верный спутник детских игр, но одновременно и самое доступное детям произведение искусства. Кукла – детская игрушка в виде фигурки человека. Куклы имитируют взрослый мир, тем самым подготавливая ребенка к взрослым отношениям. Поскольку кукла изображает человека, она способна исполнять разные роли и часто становится другом и партнером ребенка. Он действует с ней так, как ему хочется, заставляя ее осуществлять свои, порой тайные, мечты и желания. Игра в куклы, таким образом, играет серьезную социальную и психологическую роль, воплощая и формируя определенный идеал, давая выход потаенным эмоциям.

Цель работы: продолжать приобщать детей к истокам русской народной культуры; расширить представления детей о народных игрушках и истории их возникновения; обогащать речь детей с помощью потешек и поговорок; воспитывать интерес к народным промыслам, уважение к труду народных умельцев.

Задачи:

Воспитательные задачи: прививать интерес к русскому народному творчеству, воспитывать любовь и уважение к культуре народа, развивать у детей национальное самосознание. Воспитывать нравственно-эмоциональные качества: воспитание трудолюбия, терпения и аккуратности.

Развивающие задачи: развивать социальные навыки – дети проигрывают роли, так девочка может примерить на себя роль хозяйки, жены, матери, бабушки.

Формы: консультация для родителей «Народная кукла как средство приобщения к родной культуре», мастер класс для родителей «Изготовление народных кукол», занятие по теме «Знакомство с русской народной куклой». Организация выставки самодельных кукол.

Результаты: обучая детей изготавливать традиционных кукол, мы убедились: это увлекает как девочек, так и мальчиков. Для создания использовали только лоскуты ткани и нитки. Наивность и отсутствие натурализма, с одной стороны, и богатая фантазия детей, нестандартность их мышления – с другой, дают возможность создавать замечательные кукольные образы. Радует результат – яркий, пестрый, праздничный кукольный хоровод. А главное, ценность традиционной куклы и ее прекрасная способность дарить детям радость не утрачены.

I этап реализации

Ознакомление с типологией кукол.

Тряпичные куклы – это куклы, при изготовлении которых используют старинные техники и технологии. По назначению делятся на три группы: куклы обереги, куклы игровые и обрядовые.

Куклы обереги. У тряпичных кукол лицо не изображалось. Это связанно с древними представлениями о кукле как о магическом предмете. Безликая кукла исполняла роль оберега. Отсутствие лица служило знаком того, что кукла – вещь неодушевленная, а значит, недоступная для вселения в нее злых сил. Оберег – это как волшебное заклинание, спасающее человека от опасности. За две недели до рождения ребенка будущая мать помещала куклу – оберег в колыбельную. Кукольные платья шили не просто так, а со смыслом. В наряде обязательно должен был присутствовать красный цвет – цвет солнца, тепла, здоровья, радости. Считали также, что он обладает охранительным действием: оберегает от сглаза т травм. Вышитый узор тоже не был случайным. Каждый его элемент имел магическое значение, и узор должен был, как и кукла, оберегать ребенка. На кукольном платье вышивали круги, кресты, розетки – знаки солнца, женские фигурки и фигурки оленей – символы плодородия, волнообразные линии – знак воды, горизонтальные линии – знаки земли, ромбики с точками внутри – символ засеянного поля, вертикальные линии – знаки дерева, вечно живой природы. Как  правило, такие куклы были небольшого размера и разного цвета, это развивало зрение младенца. Куклу – оберег вешали над изголовьем кровати. Верили, что она отгоняет дурные сны. В подарок делали ангелочка.

Игровые куклы предназначены для детских забав. Они были сшивными и свернутыми. Свернутые куклы делались без иголки и нитки. На деревянную палочку наматывали толстый слой ткани, который затем перевязывали веревкой. Потом к палочке привязывали головку с ручками и одевали в нарядную одежду. К свернутым куклам относятся и куклы – закрутки, которые изготавливались так: туловище – кусок ткани, закрученный вокруг своей оси и скрепленный ниткой. Так же делали руки, а небольшой шарик – голову с помощью нитки прикрепляли к туловищу.

Считается, что наиболее древний среди традиционных свернутых кукол России была кукла – полено. Бытовала она в Смоленской губернии и представляла собой деревянное поленце, наряженное в стилизованную женскую одежду. Позднее появилась более сложная кукла. Она представляла собой простейшее изображение женской фигуры: туловище – кусок ткани, свернутый в «скалку», лицо тщательно обтянуто льняной тряпицей, коса волосяная, грудь из набитых ватой шариков. Наиболее простой свернутой куклой считается барыня, распространенная в Тульской губернии. Ее делали для самых маленьких. Сначала изготавливали туловище, покрывали его белой тканью и перевязывали в трех местах, затем брали длинный лоскут, покрывали им часть туловища, перевязывали его, отделяя голову. Остатки ткани по бокам разрезали и заплетали косички – руки. На куклу надевали юбку, передник, на голову повязывали косынку. Играли дети и в тряпичную куклу малышок-голышок. Ее отличительная особенность – ткань внизу не разделяли на две части и формировали ножки, обматывая их нитками. Куклу обязательно подпоясывали. Малышок, как ясно из названия, был без одежды, но пояс являлся не только атрибутом русского традиционного костюма, но и очень сильным оберегом. Голову обвязывали нитками. Надо отметить, что малышок – голышок, изображающий мальчика, достаточно редкое явление среди традиционных кукол.

 Обрядовые куклы. Обрядовых кукол почитали и ставили в избе, в красный угол. Они имели ритуальное назначение. Считалось, что если в доме есть сделанная своими руками кукла плодородия, то будет достаток и хороший урожай. Покосница изображала женщину во время сенокоса. Масленицу делали из соломы или лыка, но обязательно использовали деревом- тонкий ствол березы. Солома, как и дерево, олицетворяет буйную силу растительности. Одежда на кукле должна быть с растительным рисунком. В тульской губернии, например, Масленица изготавливалась в человеческий рост, лыка или соломы. Ее закрепляли на крестовине из дерева. Куклу украшали лентами, искусственными цветами. На руки ее ставили посуду, использовавшуюся при приготовлении блинов, вешали тесемки, завязывая которые люди загадывали желания. Эти тесемки, чтобы желания сбылись, должны были сгореть вместе с куклой.

II этап реализации

Описание современной куклы.

Современная кукла имеет детские пропорции. Она хлопает огромными глазами и пышет румянцем. Ее одевают как в детские, так и во взрослые одежды. С появлением Барби в кукольном мире произошел переворот. Девочки с восторгом приняли новую игрушку, потому что ее внешние данные отвечали их представлению о прекрасном. Но Барби существует только в окружении собственных вещей. Для нее надо приобретать мебель, дом, бассейн, автомобиль, друга, и так до бесконечности. Барби – продукт общества потребления. Она бездушна и инфантильна. Действуя с такой куклой, ребенок сам превращается в бездушную куклу, играющую на сцене жизни по законам общества потребления.

Сравнение традиционной народной игрушки с игрушкой массового производства

Как у традиционной куклы, так и у современной куклы массового производства есть свои преимущества и свои недостатки. Традиционная тряпичная русская кукла была близкой, что позволяло мечтать и фантазировать. Дети могли выдумывать, в каком настроении находится кукла и каков ее характер. Преимуществами такой куклы были ее быстрое изготовление, своеобразие и неповторимость. Такая добротно и ладно сшитая кукла считалась хорошим подарком и рассматривалась как эталон рукоделия. По ней судили о вкусе и мастерстве хозяйки. Недостатком тряпичной куклы было то, что ее нельзя было помыть, причесать и одеть в новую одежду, потому что костюм, как правило, с куклы никогда не снимали. Преимущество современной куклы в том, что она долговечна. Ее можно мыть, расчесывать, переодевать в разную одежду. Кукла может менять профессию: врач, космонавт, пожарный и т.д. Она изготавливается и продается вместе с соответствующими аксессуарами; например, Барби с набором кухонной утвари называется «Барби – повар». У современных кукол голова, руки, ноги и талия могут сгибаться. Их недостаток – они не индивидуальны, а внедрены в массовое производство. Они притупляют у детей вкус и фантазию и не приучают их к труду и рукоделию.

Повторим куклы не только игрушки, но и близкие друзья. Они похожи на людей. В играх с куклами дети учатся общаться, фантазировать, творить, проявлять милосердие. Но главное в этих играх – эмоциональный контакт. Дети не просто привыкают к куклам —  они привязываются к ним как к живым существам и болезненно расстаются с ними. Не следует выбрасывать старую куклу, лучше ее помыть, причесать, сшить для нее новую одежду. Все эти действия – уроки чуткости, бережливости, внимания, доброты. Одевание старой куклы в новую одежду – это уроки хорошего вкуса и художественных ремесел. Куклы сопровождают нас всю жизнь. Они развлекают, поучают, воспитывают, украшают дом, служат объектом коллекционирования, подарком. Если очень захотеть, то каждый может сделать свою куклу, не ограничивая себя в своих фантазиях. У нее будет свой характер, своя яркая индивидуальность.

Заключение

Но, как гласит пословица, новое − это хорошо забытое старое.

Известно, что к народным традициям постоянно обращаются художники, архитекторы, дизайнеры, художники-конструкторы, мастера ДПИ.

Талант художника определяет умение не только увидеть, но и отобрать существенное, суметь обобщить увиденное, творчески переработать его в своей художественной практике. Художник дает не только познанную реальность, но и выявляет своё индивидуальное отношение к ней, своё виденье жизни. Способность к образному мышлению, развитие этой способности расширяет сферу видения и общения художника с народным искусством.

Я считаю, что если современный художник в первооснову своего творчества берет народные традиции, и его работы имеют практическую и эстетическую ценность, то этим он будет способствовать повышению культурного уровня потребителя и формированию модных тенденций, ориентированных на народные традиции.

Не секрет, что мы живем сейчас в условиях все возрастающего потока информации, несущей преимущественно западные идеалы: философские, нравственные, эстетические. Смотрим западные фильмы, играем в иностранные игры, предпочитаем заграничные лакомства, одежду, предметы быта. Народные русские сказки и песни стали уходить из быта семьи. Нарушена связь между поколениями, мы не знаем своих предков, теряем свои корни. У молодежи меняются идеалы, страдает их нравственность.

Народное искусство всегда было предельно ориентировано именно на духовную культуру чувств и отношений между людьми. В нем кроются великие гуманистические традиции духовности русской культуры. Народное искусство-богатейшая сокровищница красоты, является неиссякаемым источником творческой фантазии.

Человек всегда жил среди вещей. Он создавал не только нужные, полезные, но и красивые, выразительные вещи. Поэтому и сейчас человеку необходим красивый предметный мир. И для его создания каждому нужен развитый художественный вкус.

Народное искусство специфично синтезирует в себе выразительные средства скульптуры, архитектуры, графики и живописи, поэтому так велико его значение. Теперь мы уже хорошо знаем, что человек рассматривает свое предметное окружение не только как средство обеспечения функциональных процессов, но и как необходимую ему индивидуальную сферу, связанную с особенностями и своеобразием самой личности.
В конечном счете дифференциация художественных устремлений, вкусов, предпочтений, самого ассортимента «дизайн-вещей» связано с повышением культурного уровня потребителя и одновременно проектировщика-художника и любителя-дизайнера.

Дополнительно о куклах

Оказывается, о происхождении этого слова до сих пор спорят ученые и исследователи. Слово “кукла” в русском языке заимствовано либо от латинского “cuculla”, либо произошло от древнеславянского корня “кук”. Простейшая производная от этого корня – слово “кука” может означать и клубок ниток, и кулак, и поворот реки, дороги, и “нечто страшное, обитающее в темноте”.

В словарях так же можно найти разное толкование этого слова. Если открыть словарь русского языка С.И.Ожегова, то там объясняется, что кукла – это детская игрушка в форме фигурки человека.

В словаре же В.Даля и в словаре “Русских народных говоров” это слово имеет множество значений:

Идол. В старину говорили: “А если сильно холодно, куклу вынесут, подержат: завтра тепло будет”.

“Заломы”, “закрутки” в посевах, делаемые колдунами. Рассказывали: “Кто куклу снимет – тот умрет”.

Снежная баба.

Кулак (кукиш).

Лен в связке.

Горсть льна для трепания (отходы – “куклевина”), кудель, моток ниток.

Связка ивовых прутьев.

Почки (ростки).

Различные хлебы и пироги.

Насекомое в предпоследней стадии развития, в состоянии замирания.

Форма, болванка у вязальщиков.

Фальшивые денежные знаки.

А как же возникла кукла в понимании игрушки, о которой мы сегодня вам и будем рассказывать?

Рассказ учащегося-экскурсовода:

Все, что происходило вокруг первобытного человека, было непонятным, страшным и пугающим для него. С неба лилась вода, стрелами падал огонь (дождь и молния). Вода смывала и уносила жилища, людей, посевы. Молнии убивали людей и скот, поджигали дома. Солнце то же не всегда было ласковым к человеку и земле. Были времена, когда оно сжигало все засеянное, лишая людей урожая. Ветер вырывал с корнями деревья, разрушал жилища. И человек задавался вопросом: “А кто все это делает”? И нашел для себя ответ: “Конечно, это были высшие и могущественные существа – боги”. И вот люди подумали, а что если создать изображения богов и дать им имена? Тогда можно будет знать, у кого просить помощи и защиты, кому поклоняться. Так появились боги: Сварог (огонь), Дажьбог (солнце), Макошь (вода, земля, семейного очага и рукоделия), Перун (гром и молнии), Стрибог (ветер) и другие. Чаще всего изображали богов в виде человеческих фигур.

Показ фотографий славянских богов (идолов).

Наверное, это и были самые первые куклы в истории человечества! Люди верили им, поклонялись, надеялись на их защиту. Так первые куклы облегчили жизнь первых людей.

Когда люди просили о чем-то богов, то они обязательно приносили им жертву. В древности это были человеческие жертвоприношения. Но однажды кому-то пришла в голову мысль предложить в жертву вместо живого человека – куклу. Взяли полено, обрядили его в платок и сарафан и принесли в жертву богам. Боги жертву приняли. Так кукла-полено спасла жизнь человека.

Постепенно обряды жертвоприношения превратились в настоящие праздники. Разным богам стали приносить в жертву разных кукол-чучел, у которых были свои имена: Кострома, Морена, Купало, Ярило и т.д. Наряженных кукол с песнями носили на руках, водили хороводы вокруг них, затевали игры, а затем “отдавали” богам – топили в реке, сжигали на костре, разбрасывали по полям и т.д. А взамен просили здоровья, урожая, любви.

Современному, а особенно городскому, человеку сложно представить быт и традиции русской деревни. С одной стороны, он был заполнен тяжелым физическим трудом, а с другой – общеизвестны веселые деревенские праздники, которые были приурочены к церковным датам. В народном сознании уживались христианские праздники, а также древние языческие приметы и обряды. Деревенские праздники были разнообразны и многочисленны, они сопровождались разнообразной символикой и ритуальными предметами. Не последнее место среди них занимала и кукла. Она была самым понятным и доступным посредником между человеком и неведомыми силами природы. Считалось, что чем древнее способ изготовления куклы, тем действеннее ее роль в совершении обряда.

К сожалению, мы люди 21 века видим в этих традиционных куклах только внешние, декоративные особенности, плохо понимая их истинное значение. Символика многих праздничных обрядов со временем утратилась. Но, тем не менее, сегодня наши экскурсоводы расскажут вам о некоторых народных праздниках и о традиционных для этих праздников куклах.

Мартинички.

Крупеничка.

Вепсская кукла.

Архангелогородская Столбушка.

Обрядовая свадебная кукла (неразлучники).

Мировое древо.

Кувадки.

Пеленашка.

Кукла не рождается сама: создает ее человек. Являясь частью культуры, кукла сохраняет в своем образе черты создающего ее народа. Из рассказов наших экскурсоводов вы уже поняли, что кукол делали по определенным правилам. Существовало поверье, что при изготовлении обрядовых кукол нельзя было использовать колющие и режущие предметы, которыми человек мог пораниться. Поэтому ткань и нитки для кукол надо было только рвать руками. А еще непременным условием изготовления куклы была ее безликость. Кукла не имела … лица. Так как она выполняла роль оберега, то ее боялись полностью уподобить человеку. По народным поверьям, кукла “с лицом” как бы обретала душу и тем самым становилась опасной для ребенка. Считалось, что она может сглазить ребенка, принести несчастья. Таких кукол делали вплоть до 18 века. Но не только этим была обусловлена ее безликость. Игра с такой безликой куклой побуждала ребенка воображать, фантазировать, придумывать ее настроение и характер, представлять ее в разных игровых ситуациях.

Если мы внимательно посмотрим на кукольную одежду, то увидим, что шили кукольные платья не просто так, а со смыслом. То есть наряд куклы имел не только эстетическое, декоративное значение, но и глубокие духовные корни. Именно в кукольном платье прослеживаются древние формы русской одежды. Всю одежду женщина испокон веков делала сама. На фотографиях видно, что женский костюм никогда не подчеркивает формы тела, они лишь угадываются под ним. Различали 2 основных вида народной одежды: рубаху с сарафаном и рубаху с поневой (распашной юбкой). На Севере России рубахи носили с сарафаном и передником.

Женский костюм немыслим был без головного убора. Девочки на лбу носили узкие ленты 0,5 – 2 см, девушки – повязки-ленты, закрывавшие лоб и затылок, а вот женщин повязывала платок, надевала повойник, кокошник, сороку. По-разному укладывали они и волосы.

Обязательной принадлежностью любого костюма был пояс. Он являлся и оберегом и имел практическое назначение. Пояс являлся чертой, оберегавшей тело человека от злых сил. Так же пояс подвязывал передник, за него подтягивали сарафан, под него подтыкали поневу, он поддерживал порты, к поясу крепились ключи, кошельки и т.д.

В наряде любой куклы всегда присутствовал красный цвет и вышивка.

Это цвет солнца, тепла, здоровья, радости. В старину считали, что они оберегают от сглаза и травм. Узор вышивки тоже был не случаен, каждый рисунок вышивки имел свое значение.

А что же сейчас? Полки современных магазинов радуют глаз огромным количеством кукольной продукции. Такими куклами любуются, коллекционируют, украшают интерьер, ими играют современные дети. Но такая кукла редко становится близкой подружкой, которой хочется рассказать все свои тайны. Об истории современной красавицы Барби вам расскажут наши экскурсоводы.

Современная классическая кукла имеет детские пропорции. Она хлопает огромными глазами и цветет румянцем. Ее одевают как в детские, так и во взрослые одежды. С появлением Барби в кукольном мире произошел переворот. Она стала мечтой и идеалом каждой девочки. Рут Хендлер, одна из совладельцев компании “Маттел”, увидела, как ее дочь Барбара играла с картонными фигурками-трафаретами. Девочка надевала на них наряды, которые соответствовали тем или иным ролевым ситуациям. Так у Хендлер родилась идея выпускать куклу не в виде младенца, а придать ей облик взрослого человека. У этой куклы может быть своя профессия, свой уклад жизни. Этой кукле потребуются праздничная и будничная одежда, бытовые предметы, мебель и т.д. Но сначала надо было найти ее образ. Компания “Маттел” купила у танцовщицы Лили право копирования ее фигуры. Куклу назвали в честь дочери Рут Хендлер – Барби. Но вскоре дизайнеры поменяли облик куклы. Они решили, что она должна копировать пропорции известных топ-моделей. Так появившаяся в 1958 году Барби отражала стереотип женской фигуры. Девочки с восторгом приняли новую игрушку, т.к. она отвечала их представлениям о прекрасном и изящном. Но компания “Маттел” не остановилась на этом. Она разработала куклу нового поколения – Синди Смарт. Кукла способна видеть с помощью встроенных камер, она распознает предметы. Кроме того, Синди оснастят микрофоном и системой распознавания речи: она сможет разговаривать на 5-ти языках. В ее памяти заложат большое количество программ.

Но все же самой любимой и памятной всегда была и будет только та кукла, которая сделана своими руками, в которую вы вложили частичку своей души. В ней есть что-то такое, от чего становится теплее на сердце

Культура северных народов: традиции и современность

Культура северных народов: традиции и современность

В СГУ им. Питирима Сорокина открылась Всероссийская научно-практическая конференция «Культура Севера: культурно-историческая память и современность». Модератором площадки стал профессор кафедры культурологии СГУ им. Питирима Сорокина Николай Зюзев.

Руководитель департамента по научной и проектно-инновационной деятельности СГУ им. Питирима Сорокина Владимир Миронов поприветствовал участников конференции:

— У нас в Сыктывкаре на протяжении трех дней проходит большое культурное событие. Научно-практическую часть III Северного культурного форума составляет конференция. Она состоит из трех секций и работает два дня. В программе заявлено более 50 очных и заочных докладов. Судя по полной аудитории, большая часть докладов будет представлена все-таки в очной форме! Это замечательно, потому что конференция будет проходить в наших современно оснащенных кабинетах. Наши докладчики представляют практически всю страну: от Мурманска до Магадана. Приятно, что такие важные культурные события вызывают такой резонанс! От имени ректората хочу поблагодарить всех участников и организаторов. Удачи вам в научном поиске, желаю создать коммуникационную сеть в рамках культуры Севера!

На пленарном заседании было представлено четыре доклада.

Наскальная живопись

Конференцию открыл доктор философских наук Николай Зюзев. Он рассказал о традициях и новаторстве в живописи Норвала Мориссо. Докладчик начал свое выступление с рассуждений об искусстве северных народов:

— Быт и искусство северных народов похожи на те вызовы, с которыми они сталкиваются.

Норвал Мориссо — канадский художник индейского происхождения. Его творчество в ХХ веке являлось борьбой за права индейцев. В своих работах Мориссо отражал фольклор и культуру своего народа, его картины зачастую сравнивают с наскальной живописью. Мориссо был шаманом и в своих работах отражал взаимосвязь человека и природы. Ярким моментом в творчестве Мориссо стало знакомство с галеристом Джеком Поллоком. Поллок был ошеломлен талантом художника.

Докладчик рассказал о картинах художника и их значении в культурном пространстве индейцев и канадцев. Например, на картине «Индейский Иисус Христос» художник отражает все страдания индейского народа. Самой известной работой Мориссо стала картина «Андрогинность», на которой он изобразил буревестника — символ природы, а также мифологического андрогина. Таким образом художник хотел показать, что человечество не должно разделяться.

Бакылдыдяк и танец хэди

Позже участников конференции ждал доклад руководителя магаданского Центра национальных культур «Образовательное творческое объединение культуры»

Анны Рябовой о популяризации и сохранении самобытной празднично-обрядовой культуры серверных народностей Магаданской области. Спикер рассказала о традиционных обрядах, праздниках, песенно-танцевальной культуре коряков и эвенов, а также о проблемах их сохранения и популяризации:

— Когда гибнут такие определяющие отрасли, как оленеводство и рыболовство, то гибнут и обряды, язык и традиции. Все сохранилось только в глубинках у старейшин. Мы обеднели не только из-за оленей, мы обеднели из-за потери культуры, — отмечает спикер.

Анна Рябова рассказала о Бакылдыдяке — празднике первой рыбы. В этот день эвены собираются для дружеской рыбалки. В рамках праздника проходят ярмарки и обмены, а также свадебные обряды. Сейчас праздник вышел на региональный уровень и празднуется раз в два года. Также Анна отметила, что очень тяжело сохранять песенно-танцевальную культуру эвенов, потому что многих носителей культуры уже нет в живых. Однако крупицы культуры увековечены в литературе и на цифровых носителях.

Важным аспектом танцевальной культуры эвенов стал танец хэди. Он напоминает хоровод, только его участники стоят плечом к плечу. Сейчас это танец дружбы, но раньше хэди был воинственным танцем. Если на народ нападали, то эвены становились в круг и запевали песни. Чаще всего враги отступали.

В 2017 году региональным стал «Новый год», который проходит в день зимнего солнцестояния. Именно тогда можно познакомиться со многими традициями и обычаями народов Магаданской области. Например, на празднике можно загадать желание. Для этого нужно повязать ленточку на верхушку священной лиственницы или сжечь ленточку, чтобы желание точно дошло до духов. Все обряды проводят старейшины.

Докладчица завершила свое выступление представлением интерактивной карты этнокультурных центров коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Карта представляет собой все основные данные центра и ссылку на его сайт. Сейчас в проекте представлено уже 104 центра.

Богатая общая история

Третьим докладчиком стал библиограф Президентской библиотеки им. Б.Н. Ельцина Дмитрий Косенко. Он рассказал об аспектах сотрудничества Президентской библиотеки с финскими и отечественными архивами.

— С Финляндией у нас богатая общая история. Финляндия — образчик дипломатии, а совместная работа между Финляндией и Россией идет очень успешно, — отметил Дмитрий Косенко.

Сейчас Президентская библиотека готовит историко-документальную выставку, приуроченную к 210-летию образования Великого Княжества Финского и 100-летию установления дипломатических отношений между Финляндией и Россией. Там будут представлены исторические документы по основным темам: со дня образования Княжества до установления дипломатических отношений. Экспонатами станут не только книги и справочные издания, но и карты, чертежи, открытки фотографии и т.д.

Важно, что выставку можно будет посетить в онлайн-формате. Все документы будут представлены в электронном виде.

Манифест нового образа жизни

Четвертый докладчик, доцент Санкт-Петербургского государственного университета Екатерина Васильева рассказала об интернациональном стиле и идентичности финского дизайна. Спикер начала свой доклад с исторической справки об интернациональном стиле и современной архитектуре. Она подчеркнула, что зарождение финского стиля часто связывают с национальной романтикой. У этого стиля есть своя особенность — слишком быстрый переход к модернизму. Финский дизайн — это интернациональный манифест нового образа жизни, преодоление норм национальной романтики. Екатерина рассказала о финских дизайнерах, показала их работы и рассказала, как они изменили мировое искусство.

— Дизайн, построенный на формах и принципах интернационального стиля, стал одним из символов Финляндии, одним из элементов его внутренней идентичности. Это одна из ключевых особенностей финского дизайна, — подытожила Екатерина Васильева.

После пленарного заседания участников конференции ждала секция «Развитие систем наставничества: формы, способы, условия реализации, проблемы и лучшие практики».

13 марта конференция продолжится на двух площадках «Искусство Севера: историческое наследие и современность» и «Особенности и проблемы коми национальной культуры, языка, литературы».

Диана Чилфапур, Журналистика, 3 курс

Фото Марка Оникула

традиции и современность» / Министерство образования и науки Республики Башкортостан

18 марта 2016 года в городе Саранск Республики Мордовия состоялась VIII Всероссийская научно-практическая конференция учащихся «Живая культура: традиции и современность», посвященная Году российского кино. Учредителями конференции являлись Министерство образования Республики Мордовия, Мордовский республиканский институт образования. Конференция проходила на базе Республиканского межшкольного Центра национальных культур МОУ «Гимназия №19». В данном мероприятии принимали участие обучающиеся из таких регионов, как Республика Чувашия, Башкортостан, Татарстан, Удмуртская Республика, городов Нижний Новгород, Москва, Никольск, Ульяновск, Нижегородской и Пензенской областей, а также городов и районов Республики Мордовия. Цель проведения конференции: развитие исследовательских компетенций обучающихся, воспитание у них бережного отношения к единым общечеловеческим ценностям (историческому, культурному и природному наследию) на основе чувства глубокого патриотизма и гордости за свою страну.

Работа конференции проходила в 8 секциях: историческая, культурологическая, фольклорная, литературоведческая, этнографическая, эколого-этнографическая, язык и культура, краеведческая. 120 обучающихся 8-11 классов общеобразовательных учреждений, интересующихся проблемами национальной культуры и языков, «диалога культур», соревновались, защищая свои исследовательские работы, рассказывая о культуре своих народов.

Для обучающихся Башкирской республиканской гимназии-интерната №1 имени Рами Гарипова участие в данной конференции стало доброй традицие. Ученик 9 класса защищал работу по теме «Кубыз – наша семейная реликвия», познакомил представителей других национальностей с целой коллекцией башкирских кубызов, продемонстрировал игру на этом волшебном инструменте, и занял первое место в секции «Фольклор». Руководила исследовательской деятельностью ученика учитель русского языка и литературы ГБОУ БРГИ №1 имени Рами Гарипова – Галина А.А. Ученик 8  класса с темой «Золотые соты слова «мёд»  занял первое место в секции «Язык и культура». Его подготовила руководитель Малой академии наук ГБОУ БРГИ №1 имени Рами Гарипова, учитель русского языка и литературы Искандарова З.З.

 

вневременность творческого поиска писателя · Писатели · Литературная карта Челябинской области

 Часть 1. О нетрадиционной современности

Отношение традиции к современности в литературной жизни (как, впрочем, и в любой другой сфере) никогда не бывает простым. Это проблема из разряда вечных. Во-первых, потому что и художественная форма, и содержание должны постоянно обновляться, чтобы оставаться актуальными и интересными читателю, а во-вторых, каждое литературное поколение стремится как можно быстрее утвердиться в литературе и потому в основном отталкивается от предшественников, отрицая их опыт и значимость. Но, в той или иной степени обновив форму, истинные новаторы неизбежно возвращаются к сути традиции и оказываются, как ни странно, наиболее актуальными её представителями.

Такова в самых общих чертах стандартная культурологическая модель процесса развития: ядро традиции неизменно, ее периферия через отрицание устоявшихся форм, в борьбе направлений, концепций и школ развивается, а традиция в целом сохраняет свою ценностно-смысловую основу, аккумулирует исторический опыт и возобновляет свою актуальность на каждом конкретном отрезке исторического времени.

Однако реальная жизнь интересна и увлекательна именно тем, что ни одна схема или модель, предлагаемые наукой, не описывают всю полноту реальности. Ещё более интересно то, что многие культурные явления могут быть проанализированы, описаны и смоделированы исключительно задним числом, т.е. тогда, когда завершается одна глобальная культурная ситуация и начинается другая. И традиция как структура, целостное динамическое культурное явление, в смысловом пространстве которого мы все существуем, относится к ряду именно таких феноменов. А мы – именно то поколение, у которого есть шанс разобраться, что же происходит на переходе из одной эпохи в другую, каких коней на этой переправе следует менять, а от чего нельзя отказываться, чтобы не погибнуть.

Что происходит сегодня? Буквально на наших глазах традиция ломается и культурная преемственность прерывается: слова «традиционно» и «актуально» уже несколько десятилетий, как стали яркими контекстуальными антонимами. Между традиционным и современным мировоззрением стеной встали новые технологии и мощные информационные потоки, моделирующие реальность. В конечном итоге уже практически завершается смена модальности личности (от творца – к потребителю) и утверждается новая мораль, отменяющая традиционные ценности и нравственные ориентиры. Это происходит как в реальной жизни, так и в художественной литературе.

И если приверженцы литературной традиции так или иначе пытаются считаться с современными «актуальщиками», пытаясь раздать всем сестрам по серьгам, то практически каждый, кто, задрав штаны, бежит в новое литературное будушее, традицию не просто отрицает – а презирает её как нечто безнадёжно устаревшее, не адекватное реальности, прибежище неудачников от литературы (в более жёстком варианте – последний приют графоманов). Но тут-то, на крутом повороте, на сломе и становится очевидно, что традиция – не дежурный набор штампов (а применительно к литературе – не ямбы и хореи, не бытописание в рамках линейного сюжета, не тематически дежурный патриотизм, восхваляющий или оплакивающий Россиюшку). Всё гораздо серьёзнее и глубже, чем хотелось бы думать.

Традиция – это духовный и исторический опыт, обеспечивающий в худшем случае – элементарное выживание в рамках географического и исторического ландшафта, в лучшем – устойчивое развитие. В её содержании есть обязательное метафизическое ядро, сохраняющее высший смысл, историческую миссию культуры нации в целом, есть оболочка – накопленный опыт реализации этого смысла в конкретных условиях развития и взаимодействия с другими культурами, и есть периферия – наиболее гармоничные формы воссоздания и передачи этого духовного опыта.

С чего начинается культура каждого народа? Она начинается с эпоса – звучащего слова, воссоздающего образ мира и человека в нём. Национальный эпос – своеобразная «карта», отображение первичного ландшафта бытия, с основными духовными координатами, которые в процессе исторического развития уточняются, развиваются или трагически утрачиваются. Художественная литература, наследуя эпосу, была и оставалась (до недавнего времени) одним из первых и главных способов реализации духовной национальной традиции в современности. Литературная традиция имеет структуру, аналогичную структуре общекультурной традиции: метафизическое ядро, ценностно-смысловую его оболочку и периферию – набор изменяющихся форм. Но что такое литература сегодня, когда мы переходим к новому технологическому и общественному укладу и новой, общечеловеческой морали, стирающей не только границы национальных культур, но и сами национальные культуры? Технологическое развитие идёт с такой скоростью, что невозможно успеть не то что бы глубоко, с нравственных позиции, осмыслить перемены – просто понять, что происходит с нами и вокруг нас. Кроме (а зачастую и вместо) литературы как стремительно устаревающей формы трансляции духовного опыта, бурно развиваются, активно толкуют и комментируют нашу жизнь политика, социология, культурология, психология и целый букет иных наук – они раскрывают смысл и закономерности событий, причины и следствия конфликтов, активно исследуют пути к счастью и процветанию человечества. И, кстати, человеку опять обещают бессмертие!

Само искусство рассказывания историй уже давно вытеснено искусством их экранизации. Но ведь и кино для нового поколения (от тридцати пяти и моложе) сегодня отошло на второй-третий план и активно заменяется искусством виртуального разыгрывания полюбившихся или новых, реальных, а много чаще – фантастических сюжетов (это я о компьютерных играх). В виртуальности каждый может стать не просто читателем или зрителем, а практически участником событий. Компьютерные игры дают возможность находиться и действовать внутри реальности сюжета… А ведь это гораздо круче¸ интереснее и, видимо, полезнее – своеобразные тренажеры для выработки навыков жизни и профессии. И вот уже книги переезжают из квартир в библиотеки, а чаще – прямо на мусорки, огромные библиотечные залы погружаются в безлюдную тишину или заполняются пёстрым шумом шоу, квестов, концертов и даже модных показов…

Время ли рассуждать о продолжении литературных традиций и пользе чтения? Может быть, мы просто испытываем историческую ностальгию по благословеннным временам, когда литература почиталась высшим откровением, а понятия авторства не было вообще, ибо всё авторство безраздельно принадлежало Богу? Или тоскуем по золотому веку, в котором литература стала пророчицей и властительницей дум, составила славу национальной культуры и вошла в сокровищницу культуры мировой? Возможно, мы уже соскучились по тем недавним ещё советским десятилетиям, когда литература воспринималась как часть внутригосударственной политики и писатели были мобилизованы и подчинены общегосударственным задачам развития личности и общества – ну и, практически как государственные служащие, получали различные преференции?

Но подобная ностальгия никому чести не делает – скорее, она беспощадно выдаёт бессилие перед настоящим и будущим. И аргументы за или против литературы и её традиций надо рассматривать в широком культурологическом контексте: может быть, действительно, стоит пересмотреть роль и задачи художественной литературы в обществе, радикально модернизировать традиционные установки и вписаться в новую реальность уже на новых нравственных и культурных основаниях?

Вопрос провокационный. Но мыслящему человеку уже невозможно ни бесконечно ссылаться на незыблемость традиции, ни слепо следовать моде, задаваемой новаторами. Сегодня как никогда – каждому важно понимать, что стоит за духовной модернизацией, в какую сторону направлен этот процесс и к чему он в конечном итоге может привести. А главное – есть ли что реально ему противопоставить, кроме ностальгии? Что на что (и главное – зачем) меняется в этом стремительном мире? Насколько радикальны перемены и что за ними просматривается?

Начнём с самой глубокой и древней составляющей традиции, с её метафизического ядра. Традиционно понимается, что в творчестве человек выходит за свои индивидуальные, личные пределы и стремится к предельно общим основаниям бытия: только тогда писатель может стать выразителем духа части общества, нации в целом либо – в максимальном масштабе – человечества.

Приверженцы традиции утверждают: по-настоящему писателем может считаться только тот, кто в художественном осмыслении поднимается до национальной, общечеловеческой и метафизической нравственной проблематики. Механизм выхода творческого сознания за индивидуальные пределы познаваем, но никогда не может быть познан до конца – в творчестве всегда остаётся иррациональное ядро, надличностная тайна, некий высший замысел о человеке. Настоящая литература – всегда отречение от собственного эгоистического «я» в надежде постижения более высокого совершенства. Это художественное исследование, моделирование и проектирование бытия со всей глобальной нравственной ответственностью писателя за результат. Всё остальное – просто домашние радости, невинное хобби, милые (хотя, увы, не всегда) чудачества более-менее владеющих грамотой людей. «Новаторы» предлагают диаметрально противоположное понимание сущности вопроса: литература – один из способов самовыражения, причем не единственный и далеко не самый важный. Любой человек может написать книгу, издать её и с чистой совестью называть себя писателем. Все, что написано, – литература. Критерий оценки книги – популярность вне зависимости от путей её достижения (это может быть, в частности, игра на низких инстинктах, ремейк или просто грамотный, хорошо организованный пиар). Художник имеет безраздельное право на свое собственное видение – без малейшей оглядки на культуру, традиции и прочие ограничители творческой свободы.

Мы видим, что традиция стремится вывести личность за тесные границы её собственного несовершенства, дать максимально высокие внешние ориентиры для выстраивания внутреннего мира, а новаторы предлагают это несовершенство почитать в качестве единственного основания. Метафизическая составляющая в таком подходе тоже есть – но она иная качественно, поскольку вместо высшего, гармонического несёт в себе низкий, инфернальный смысл. В традиции творчество – состояние излучающее. «Новая литература» пробуждает любопытство и поглощает внимание, не умножая, а рассыпая смысл – и творчество превращается в «чёрную дыру». Традиционная творческая установка – поиск взаимопонимания, общения, собирания и сотворчества с читателем, новая – зачастую неприглядное ню, словесная кунсткамера душевных вывихов и уродств. Естественно, между обозначенными двумя полюсами – широчайший спектр полутонов и нюансов, но каждый полутон и тем более компромисс приближает автора и читателя к тому или иному краю. И в результате этой динамики в литературе для детей уже появляются книжки, рассказывающие милые истории из жизни фекалий (http://www.pchelenok.com/news.php?action=show&id=161).

Очевидно, что литературные «новации» предлагают подмену на уровне метафизического ядра: гармоническое основание подменяется инфернальным, созидание – разложением. Понимают ли это носители «новаций», «актуальщики» от литературы? – Далеко не все. Большинству просто удобны снятие культурных запретов, отказ от духовной дисциплины, оправдание саморазоблачения самовыражением. Мало кто додумывает ситуацию до метафизической её глубины, ибо установка – каждый сам для себя духовная глубина – ещё и подогревает самолюбие, не оставляя шансов задуматься. Но, несомненно, есть и понимающие, ведущие в инферно сознательно и неуклонно. Их мало, но они есть.

Если происходит метафизическая подмена ядра традиции, то неизбежна и категорическая ревизия её ценностно-смысловых оснований. В этом плане весьма показательны многочисленные атаки на «золотой век» русской литературы. Сначала классику принялись активно адаптировать, превращая её в стёб и переводя на «русский матерный». Потом нам сообщили, что это имперская литература, и поэтому она не имеет права на существование. Далее в биографиях классиков вскрылось множество скабрёзных «фактов», немедленно доведённых до широкой публики. Потом, прямо как в супермаркете, стали искать на произведениях наклейку со сроком годности: истёк или не истёк? Сейчас уже просто родители в школах жалуются: уберите, наконец, классику из программы, это же позапрошлый век, дети не понимают смысла слов и событий (http://www.mn.ru/oped/opinions/88155)! И практически никто не говорит о том, что качество художественного исследования в нашем «золотом веке» – глубина и точность постановки нравственных проблем – поныне остаётся непревзойденным. Отделываются привычным: Пушкин – наше всё. И всё. Ну да, Достоевский и Толстой. И кто-то там ещё…

«Новая» же литература практически не озадачивается нравственным исследованием и всё более тяготеет к обслуживанию современных политических и идеологических мифов: ужасы сталинизма, идиотизм советского быта, врождённые пороки дурного и дикого русского характера и прочие «жареные блюда», кислой приправой к которым идут мистика, адюльтер и анекдот.

А самое интересное – поднимая на государственном уровне интерес к литературе, обозначая важность и ценность чтения, практически никто не проводит черту, границу между литературой и тем, что мы уже прямо можем назвать антилитературой. Книга – ценность? Безусловно, но не всякая. Читайте – и всё? Нет, читать следует далеко не всё – нужно помнить, что духовная отрава из психики выводится гораздо труднее, чем из организма – физическая. Есть ли подвижки в этом плане? Есть – но какие! То Карлсона заподозрят в популярном пороке, то Красную шапочку – в сексуальном подтексте… Испуганные родители мечутся, почтенная публика радостно греет уши и набирает лайки на очередной скандальной инициативе чего-нибудь запретить, а под шумок очень даже неплохо выходят жизнеописания фекалий. Для тех же самых детей (http://govorun26.ru/news/1762).

А что же происходит на периферии традиции, как развиваются её формы? Они рассыпаются на глазах: выветривается пунктуация, силлабо-тоническая гармония вытесняется бесконечно протяжёнными верлибрами, синтаксис рушится под тяжестью семантического хаоса – впрочем, кому всё это интересно, кроме филологов? Может быть, в соответствии с очередной сменой технологического уклада экранная и виртуальная среды вполне справятся с теми задачами, которые прежде, чем угодить в филологическую резервацию, выполняла литература? Может быть, Слово было Богом просто потому, что не было Интернета?

Здесь подмены идут по нарастающей. Слово и словесный образ – посредники между внутренним и внешним миром личности, элементарными знаками реальности психической и физической. Личность, формирующая сознание при помощи слова, постоянно поддерживает связь с реальностью, и в этом общении своевременно создаёт и пересоздаёт актуальные смыслы – наличие постоянной обратной связи и неограниченные возможности уникальных смысловых комбинаций обеспечивают высокую степень свободы и индивидуальности.

Экран предлагает нам визуальную реальность, смоделированную согласно конкретному видению или – хуже – заказу. Обратной связи визуальный образ не предполагает: он – не посредник, а очевидная данность. Да¸ кино – искусство визуальной интерпретации словесных сюжетов, но искусством его делает опора на высокую литературу. Отсутствие литературного фундамента делает кино искусством низкой манипуляции, переводящей желаемое заказчиком в разряд очевидного для аудитории. Вот и вся свобода личности.

Компьютерные же технологии в массовой культуре – инструмент, подменяющий реальность объективную реальностью виртуальной. Реальность на заказ – голубая мечта любого диктатора! Взять хотя бы набирающую популярность игру «Pokemon Go», о которой, с одной стороны, говорят открыто, что это инструмент для сбора информации в реальном времени и для массовых манипуляций (запуск покемонов в нужное время, в нужном месте и нужном количестве вполне может обеспечить спонтанные массовые собрания и даже беспорядки где и когда угодно). С другой стороны, информация о том, что «Сотни москвичей каждый день ловят покемонов в переполненном метро» (http://www.dgl.ru/news/sotni-moskvichey-kajdyy-den-lovyat-pokemonov-v-perepolnennom-metro_10249.html), или – полный угар! – «Москвичи будут ловить Цоя, Пушкина и Гагарина вместо покемонов» (http://www.yaplakal.com/forum3/topic1420160.html) показывает, что удовольствие погружения в виртуальную реальность отключает не только здравый смысл, но и элементарные инстинкты самосохранения. Вот и все тренажёры…

Стратегия радикальных подмен маскируется более или менее мягкими тактическими решениями, умелой игрой на слабостях массового сознания, разного рода соблазнами для «творческой интеллигенции», которая зачастую пытается усидеть на двух расходящихся в разные стороны стульях… Но разве уже не очевиден вектор движения – от свободы к тотальной манипуляции с частичным или полным вытеснением реальности, с её целенаправленной подменой? В рамках развития этого вектора – да, отказ от традиции в пользу «современности» необходим, ибо является обязательным условием тотальной манипуляции массами в интересах очень узких групп лиц. А это вызов самому виду «человек разумный», метафизическому смыслу его существования.

 

Часть 2. Сложение, умножение… раздробление?

Так что же конкретно происходит сегодня в важнейшей сфере нашей жизни – сфере целостного осмысления, создания речевых формул и объёмных смысловых моделей реальности? При всей сложности и многомерности происходящих в литературе процессов в основе их лежат достаточно простые и понятные принципы, которые воплощаются в художественной реальности текста, получают продолжение в иных видах деятельности писателя, литературной школы, направления и пр. Они могут различным образом проявляться прямолинейно или маскироваться, а порой даже выдавать себя и за нечто другое (что вполне естественно для свободной смысловой игры). Особенно ярко эти принципы проявляются в поэзии, ведь именно в рамках поэтического дискурса смысл и сама речь максимально концентрируются в сравнительно малом пространстве текста.

Сегодня к ним подобраться довольно сложно – и вовсе не потому, что эти принципы столь сложны, а лишь потому, что место литературе определено в филологической резервации, ключи же от ситуации (подходящий аналитический инструментарий) находятся в сфере философии и культурологии. С точки зрения филологии, свысока или с придыханием приглядывающей за резвящимися на её лужайке поэтами, всё прекрасно: формы развиваются и множатся, верлибры становятся всё длиннее, рифмы балансируют на грани фола и за нею, пунктуация мерцает, то исчезая, то появляясь в самых неожиданных местах текста, семантика взблёскивает открытиями в невероятных словосочетаниях, активно осваиваются ранее невостребованные или табуированные лексические пласты – короче, всё нормально, процесс идёт.

Однако идёт он как-то странно. И дошёл уже до того, что филологи начали говорить о двух поэзиях в рамках современной русской литературы, маркируя их как традиционную и актуальную. Едва посмотрев на эти контекстуальные антонимы, непроизвольно начинаешь догадываться, что традиция больше не актуальна – и это уже, в общем-то, закреплено терминологически!

Заинтересованные читатели, блуждая между двух поэзий, тщетно пытаются найти истину или хотя бы некий консенсус, ибо прежде были поэзия и непоэзия, или, например, традиция и авангард (но в рамках одной открытой поэтической системы), а сейчас что? Обе – равноправно – поэзии? Тогда почему две? Что за непозволительная роскошь в эпоху острого гуманитарного кризиса? Или всё-таки поэзия одна – но тогда какая? Вот эта?

  

Так говорится:
Лучший из даров

Так поступается:
Улыбаться при встречах
Не выцарапывать глаза
Не рвать грудную клетку
Не обламывать ногти об её подвзошья (так в оригинале – Н. Я.)

Так чувствуется:
Даосы намудрили с описанием Большой Колесницы
Буддой становится всякий, кому надоело страдать

                    Сергей Ивкин (Урал. 2016. № 8)

 

               Или вон та:

 

Зазноба ли?.. озноб ли позовёт?..
Зазолотятся сумерки сознанья.
Так дрожью бьёт на взлете самолёт.
Так дыбится кривая нарастанья,
Так пса пронзает мускульный разряд
От запаха приснившегося следа,
Так сладостно, самозабвенно-слепо
Вдыхаешь вертикальный снегопад,
Вдыхаешь ниспаденье тишины
И с паузой вселенской единенье,
Где жаль-миры во мглу погружены…
Но!.. вдруг прозришь то самое мгновенье:
До бездны ослепленной… до основ,
До слез глубинных, до преображенья!
Есть музыка! Есть муза притяженья!
Уже не нужно возгласов и слов…

        Владимир Берязев (Урал. 2016. № 5)

 

 Или обе сразу?.. Но возможно ли это?

Некоторые пытаются увещевать самих поэтов, чтобы те помирились и побратались, и даже при весьма нечастом распределении литературных пряников стараются не обидеть ни тех, ни этих (оба приведённых примера, кстати, как видите, из соседних номеров одного уважаемого мной журнала). Но никакого консенсуса не происходит. Хотя толерантность, как видите, в некоторых местах наблюдается.

Однако за пределами филологии кое-что в этой запутанной ситуации всё-таки удаётся прояснить. Если взять за основу подход не формальный (поэзия – строчки в столбик), а сущностный (поэзия – создание и умножение смысла), в процессе философско-культурологического анализа можно выделить три взаимозависимых и взаимоопределяющихся типа творческого сознания. Основной тип – созидательный (сстроящий и умножающий), его антипод – разрушительный (деконструктивный), и ещё один тип – дополняющий (авангард, разведка). В самом общем виде данная классификация – статическое отражение постоянного живого взаимодействия традиции и новации.

Созидательный тип сознания сохраняет в развитии структуру и содержание традиции, порождает, осваивает и концентрирует смыслы. Для него в силу задач характерно стремление к нравственной целесообразности творчества, соразмерности формы и содержания произведений. Это вопрос не только эстетический и этический – но и энергийный, поскольку строительство требует серьёзных усилий: любой хаос становится непростительной растратой, которую далеко не всегда возможно восполнить. Результат созидания – умножение смысла, упрочение живой связи человека с окружающим его миром, физическим и духовным.

Дополняющий тип творческого сознания устремлён к новому. А поскольку новое – не обязательно содержательное, хотя бы и формальное – всегда добывается в литературе с большим трудом, здесь великое множество неудачных художественных экспериментов, творческих тупиков и пр. И тем не менее, какие-то крохи добываются, признаются «большой» литературой и входят затем в общий творческий инструментарий. Да и отрицательный результат честного эксперимента – тоже ведь результат! Авангардисты больше работают в области формы, тем не менее, их результатом становится хотя бы крохотное, но прибавление смысла – а это всегда бесценно.

Разрушительный тип сознания в основе своей является паразитическим (надо, чтобы было что разрушать). Зона его действия ограничена: в основном он паразитирует на слабеющих, отживающих своё смыслах и формах – но не только. Деконструкция имеет разумный предел, но всегда как процесс стремится за этот предел выйти, вырваться – и зачастую вырывается. Это связано с энергийными особенностями явления: за счёт разрушения связей высвобождается большое количество энергии, и чем глубже заходит процесс, тем «разборщикам» труднее отказаться от этой, с позволения сказать, халявы. Здесь смыслы дробятся, рассыпаются в прах. Чем важнее смысл для культуры, тем дольше можно на нём паразитировать, и тем больше шума производит его разрушение. На «игру влёгкую» с удовольствием подсаживаются и читатели, получая удовольствие и не утруждая себя пониманием трагедии происходящего. Можно читать Толстого (Льва Николаевича, разумеется), а можно – роман Пелевина «Т». Пелевина, конечно, легче – а многим кажется, что и веселее. В общем, всё как в обычной жизни. Только гораздо хуже, потому что разрушение смысла в итоге оказывается разрушением жизни. Казалось бы, чего проще: оставить деконструкторов в филологической резервации, и пускай там резвятся, не выходя за пределы игровой площадки. А остальных выпустить на оперативный простор реальной жизни – работы-то немерено! Ведь глобальный кризис, поворачиваясь к нам то политической, то экономической стороной, то вообще ступая на кровавый край Большой Войны, по сути своей всё равно остаётся гуманитарным. Образ мира, в котором человечество существует сегодня, стал уже тесен катастрофически, внутреннее напряжение нарастает, смысловое поле разрушается и разрастается хаос. Возникновение такого, например, направления, как трансгуманизм, – чёткий маркер абсолютного гуманитарного тупика. Поэтому сферы деятельности, в которых происходит смыслотворение, должны быть приоритетными во всех отношениях – именно здесь будет (или не будет, что совсем плохо) осмыслен и построен новый образ мира. Но – парадоксально? – именно эти сферы сегодня у нас практически отсечены от ресурсов развития и возможностей массовой трансляции результатов своей деятельности.

И с этой данностью нужно как-то быть. И каждый день, в каждом проекте, в каждом решении уметь отделять конструктивное от деконструктивного. Главная проблема обессмысливающегося бытия – массовые нежелание, лень или неспособность разобраться, где разрушение, а где созидание. Тем более, что современное искусство (к сожалению, и литература, и поэзия в частности) всё больше превращается в шоу, эстрадный номер, «художественную акцию», предполагая перед собой не собеседника, заинтересованного в истине, а кредитоспособного потребителя зрелища, праздного зеваку. Для тех же, кто остаётся и хочет оставаться собеседниками в диалоге с искусством, выше приведённую классификацию можно свести в простую таблицу.

 

Типы творческого сознания

Тип творческого  сознания	Задача	Маркировка	Зона действия	Особенности развития
Созидательный	Развитие структуры и содержания сознания	Конструктивный	Всё смысловое поле традиции, включая ядро	Длительное, системное
Дополняющий	Обновление инструментария культуры	Экспериментальный, новаторский	Смыслоя и формалая периферия традиции	Более активное изучение форм, нежели смыслов
Разрушительный	Деконструкция устаревших форм и смыслов	Паразитический	Смысловая и формальная периферия традиции	Поверхностно-фрагментарное

Ничего суперсложного здесь нет – здравый смысл и житейская опытность, плюс умение отличать поиск, эксперимент и новаторство от разрушения в тех случаях, когда деконструкторы «сливаются с местностью» и начинают бурно «развивать литературу». Литературу – да, конечно, но прежде хорошо бы посмотреть на тексты – что там-то? А там воочию видны

 

Типы творческого сознания

Типы	Отношение к классике	Фонетика	Лексика	Семантика	Синтаксис		Ллогика		Пунктуация
Новаторский	Отрицание  как устаревшей	Поиски смысла в звуке	Словотворчество	Поиск новых смыслов		Новые конструкции		Поиск в зоне хаоса		Эксперименты, новые знаки
Разрушительный	Ремейк, пародирование	Какофоничность	Тяга к об сценной лексике	Разрушение смыслов		Хаотизаия синтаксиса		Разрушение логики		Отказ от знаков

 

Некоторые пояснения к таблице. Для новаторов не характерны такие традиции как учительство – оно либо кратковременно, либо вообще отсутствует. Проблемами авангарда являются вынужденная поверхностность при освоении новых территорий творчества и реализация избыточной энергии в форме эпатажа или прямой агрессии, вызванной необходимостью «силового» утверждения своих открытий.

Для представителей деконструкции характерно открытое противостояние традиции и паразитическое отношение к культуре и литературным текстам. Учительство, по сути, отрицается, даже ели анонсируются «школы», но могут возникать направления, течения, сообщества. Эмоциональный инструментарий деконструкторов – эпатаж, агрессия, сарказм. Логика деконструкции разворачивается от «разборки» устаревших идеологем до разрушения базовых смыслов культуры.

Кстати, при внимательном чтении выражение «разрушительный тип творческого сознания» оказывается вполне себе оксимороном: как можно называть творчеством то, что не творит, а разрушает? Только по тому признаку, что это происходит в сфере искусства? И над этим тоже следует поразмыслить…

Глубоко традиционное доверие к литературе и поэзии за прошедшие десятилетия не просто подверглось серьёзному испытанию – по большому счёту оно уже подорвано потому, что разрушение традиции активно выдаёт себя за созидание нового, но при этом оставляет после себя не строительные площадки, а пустыри, на которых клубится ядовитый дымок. В то самое время, когда смысл становится насущным, как хлеб.

Поэтому так важно и редактору, и критику, и филологу, и библиотекарю, и педагогу, и просто читателю видеть не только литературу, но в литературе – борьбу за человека, за смысл его жизни, за накопленный предками нравственный опыт бытия на этой земле. Видеть – и отделять зёрна от плевел. Видеть – и делать свой личный выбор, потому что от выбора каждого в конечном итоге зависит выбор всех. И это не лозунг, подобранный возле избирательного участка поздно вечером 18 сентября, а самая что ни на есть горькая реальность глобального гуманитарного кризиса, вот-вот готового сорваться в очередной крутой вираж.

 

Не спи, художник!

 

Не спи, не спи, художник, 
Не предавайся сну. 
Ты вечности заложник 
У времени в плену…

Борис Пастернак «Ночь»

 

Формула Пастернака точно определяет место художника слова в этом лучшем из миров.

Чего требует вечность, держа писателя в заложниках? Вещей простых до невозможного: помнить о ней в любой сиюминутности, жить в её постоянном присутствии, исповедовать и проповедовать её ценности, служить ей. Насколько человек, род, народ соизмеряют себя с вечностью, настолько они в итоге оказываются к ней причастны. 

А чего хочет от своего пленника время? О, ему не угодишь, даже ревностно прислуживая: на протяжении буквально двух с небольшим веков в России на смену шутам, дамским угодникам и сочинителям хвалебных од для царственных особ приходят пламенные революционеры, затем их вытесняют специалисты по инжинирингу душ, инженеров увольняют без выходного пособия – и сегодня уже востребованы оборотистые официанты: рынок есть рынок, для эконом-класса детектив, дамский роман, стёб, эпатаж, игра на низких инстинктах. Карманный формат, газетный тираж, ремесленная работа на износ души.

Для покупателей духом побогаче – и меню другое: русофобия, махровая в том числе, очернительство всего советского и разоблачение кровавых преступлений коммунистического режима, филологические игры праздного ума в «актуальную литературу» и исподволь, неспешно – отказ от нравственных регуляторов общественной и личной жизни. За это раскручивают, издают, рекламируют, организуют турне, в том числе зарубежные, и выдают премии как современным властителям дум.

Поскольку сегодня учителя и врачи оказывают образовательные и медицинские услуги, то и писательскую работу в условиях рынка можно назвать оказанием услуг по написанию историй. Ориентированы ли эти услуги на экономичный сегмент, где спрос на развлечение, или на сегмент люкс, где запрос идеологичен – суть одна и та же.

Время постоянно меняет социальную модальность профессии писателя, и каждый раз после очередного поворота событий начинает список своих пленников с чистого листа, выбросив предыдущий – за ненадобностью.

Но что-то же остаётся! Да, остаётся. Мучительно зреющее в раздумьях, в социальной неприкаянности и отверженности честно взыскующее вечности, испепеляющее и исцеляющее душу огнём и светом истины. Собственно, только духовный труд и есть литература. Всё остальное – товар со вкусом литературы, с непременной маркировкой: «натуральный писательский продукт».

Литература – традиция духовного труда, самостояния мыслящего человека, ответственности перед вечностью – впрочем, о вечности и говорить-то сегодня как-то некомильфо, ибо хронотоп эпохи глобализации парадоксально сжался в мгновенную, безвоздушную точку. И если бы мы проводили не писательскую конференцию, а семинар по литературному маркетингу, нам бы следовало рассуждать о сегментах и тенденциях читательского рынка, методиках раскрутки брендов, массовом спросе на те или иные темы, и конечно же, о лузерах, которым лучше молча уйти и не портить глянца.

Но мы будем говорить о литературе и о точках расхождения традиционного направления – и так называемого направления либерально-рыночного, хотя от либерализма в нём только этикетка по вышеозначенному образцу: «натуральный, от отечественного производителя». И первая точка расхождения – это отношение к читателю.

Традиция в любой выпадающей ей современности читателя воспитывает, заставляя каждый раз тянуться к разговору, приподниматься на цыпочки – потому что ей нужен собеседник и единомышленник.

Рыночное время предлагает работать на потребителя, ибо платит именно потребитель. Писателя здесь формирует читатель, определяя, о чём и как писать и сколько это стоит. Или тот же читатель холодно сообщает, что ему некогда и вполне достаточно постов в Интернете. Или читатель сам себе писатель на сайтах Стихи-Проза.ру. Общественная польза литературного труда опускается ниже нуля – но именно это и нужно маркетологам всех уровней: они сами желают формировать и спрос, и предложение.

Однако законы культуры и законы рынка соотносятся так же, как эволюция и естественный отбор: нельзя абсолютизировать ни то, ни другое, но если не работает первое, второму вообще делать нечего. Говоря иными словами, после рынка в литературе возможна только пустыня.

Ещё одна точка расхождения – обратная связь. Для традиции важен каждый собеседник, общение не массово, а личностно. Для рынка единственная рациональная форма обратной связи – обмен печатных знаков на знаки денежные. В эконом-сегменте – в процессе продажи покет-буков, в сегменте люкс – за счёт выполнения открытых или негласных заказов власти. Иногда (как в истории с Константином Райкиным) у производителей для люкс-сегмента вдруг вспыхивает возмущение: как это пипл, который должен платить молча, смеет выражать своё мнение по поводу художественных изысков творцов элитного продукта? Явное нарушение правил поведения на рынке!

Третий камень преткновения – понимание свободы художника. Свобода в традиционном смысле – это самостояние и ответственность. Рынок предполагает раскрутку – кто не раскручен, тот и не писатель. Традиция убеждает в обратном: раскручен – значит, уже не писатель, а изготовитель текстов, раскрутка – это практически дисквалификация, ведь те, кто раскручивает, задают движение в сторону, нужную именно им.

Современность для писателя – всегда вызов. И наша – не исключение. Как отвечать – каждый решает сам, в меру своих душевных сил. Мы счастливы, что рядом с нами сегодня живут и пишут свои произведения нераскрученные, но известные вдумчивому читателю прозаики. Назову только несколько имён писателей, чьи книги стали для меня событием в последние два-три года. Это Пётр Краснов (Оренбург, роман «Заполье»), из Екатеринбурга – Арсен Титов (роман «Тень Бехистунга» и Александр Кердан («Романы о русской Америке»), Светлана Чураева («Чудеса несвятой Магдалины») и Игорь Фролов («Бортжурнал 57-22-10») из Уфы, Виктор Потанин («Последние дни лета», Курган), Валерий Казаков («Половодье», Киров), Александр Пешков («Ночные журавли», Барнаул), Елена Крюкова («Солдат и царь», Нижний Новгород), Сергей Трахимёнок («Дети войны», Минск, Белоруссия). В Челябинске недавно ушёл из жизни тончайший прозаик Геннадий Скобликов – абсолютно нераскрученный, но оставивший нам в литературное наследство двухтомник с символическим названием «Свой крест».

Если говорить о поэзии – с радостью назову имена Андрея Попова из Сыктывкара, Юрия Седова из Челябинска, Виталия Митрофанова и Наталью Кожевникову из Оренбурга, Ирину Семёнову из Орла, в Екатеринбурге это Андрей Расторгуев, эпические стихи которого в век короткого дыхания терпеливо дожидаются своего ценителя. И, безусловно, надо отдать должное Омску, взрастившему в традиции целую плеяду блестящих имён, из которых назову четыре – Татьяна Четверикова, Валентина Ерофеева-Тверская, Олег Клишин, Юрий Перпминов… Перечень имён, безусловно, требует продолжения – и, конечно, чтобы они были услышаны, нужна нерыночная критика, ориентирующаяся не на раскрученность того или иного имени, а на этическую и эстетическую ценность произведений – как, например, книга Вячеслава Лютого «Сны о любви и верности».

Сегодня среди всех настоящих, а не наведённых рынком актуальностей наиболее остро стоит вопрос сохранения национальной культуры. Конечно, политологи вокруг говорят о том, что национальное государство вместе с национальной экономикой и национальной культурой уходит в прошлое, но посмотрите, как в ответ на американский проект глобализации глобализация исламская акцентирует свои национально-религиозные особенности! То есть значимость национальной культуры в мире сегодня парадоксально возрастает.

Как это касается нашей литературы? Горько-анекдотично. Например, одна из библиотек время от времени приглашает южноуральских состоявшихся, известных писателей на встречи с российскими и иностранными (часто очень молодыми) авторами, которые дают мастер-классы: что и как писать, чтобы напечататься «в настоящем издательстве» (читай: в коммерческом). В небольшом уральском городе, например, канадская писательская школа подарила веб-кабинет новорождённой детской литературной студии и теперь проводит вебинары – дорожа «международным признанием», наших детей учат писать канадские сказки… Культурная экспансия – абсолютно естественный, нормальный процесс, и вопросов к канадским писателям нет. Вопрос только в том, останутся ли наши сказки русскими…

Литература традиционно была и остаётся сферой национальной безопасности, делом государственным, трудом, преодолевающим временное ради вечного. Поэтому для неё всегда актуально вневременное. И если на дворе рынок, тем более –

…Не спи, не спи, работай, 
Не прерывай труда…

 

Н. А. Ягодинцева

 

Стартовал прием заявок на всероссийский фотоконкурс «Моя Россия: традиции и современность — молодёжный формат»

Проведение конкурса призвано способствовать взаимообогащению культур, сохранению единого культурного пространства, гармонизации межэтнических и межнациональных отношений и укреплению дружеских связей между народами России, воспитанию подрастающего поколения россиян на основе общности корней национальных традиций и эстетических идеалов, сохранения и развития традиций национальных культур народов России.

Конкурс проводится по двум номинациям в категориях для любителей и профессиональных фотографов:

• одиночная фотография;
• серия фотографий (количество фотографий в серии — до 5-ти), серия считается за одну работу, в которой каждая фотография изобразительно согласуется с соседними и дополняет их по смыслу.

СПЕЦИАЛЬНЫМИ ДИПЛОМАМИ БУДУТ ОТМЕЧЕНЫ РАБОТЫ МОЛОДЫХ ФОТОХУДОЖНИКОВ И СЮЖЕТЫ ФОТОГРАФИЙ О МОЛОДЁЖНЫХ ЭТНОКУЛЬТУРНЫХ ПРОЕКТАХ.

В итоговую выставку может быть включена серия полностью либо отдельные работы из серии на основании решения членов жюри в соответствии с планом экспозиции.

Конкурс проводится в два этапа:

I-й этап — отборочный для подготовки выставки (с 1 марта до 30 октября) – прием работ отделом фотоискусства ГРДНТ (анкета-заявка прилагается, Приложение №1), работа жюри, отбор работ на выставку, при наличии средств — печать отобранных фотографий и оформление выставки.

II-й этап приурочен к Дню народного единства и Дню конституции Российской Федерации (ноябрь — декабрь) – открытие выставки, подведение итогов конкурса, награждение победителей, проведение творческих мастерских, лекций и круглых столов для участников конкурса, организация посещения выставки заинтересованной публикой.

На конкурс принимаются авторские работы фотографов профессионалов и любителей, клубных фотообъединений, специалистов региональных ДНТ без ограничений по возрасту, отражающие национальные особенности традиций народов России и соответствующие целям и задачам конкурса.

Работы принимаются до 24 сентября 2021 года включительно в электронном виде по адресу: [email protected] , справки по тел.: (495) 621-69-90; (916) 621-02-40, специалист отдела фотоискусства Иванов Дмитрий Николаевич.

Подробно об условиях участия смотрите в Положении конкурса.

Заявка скачать

XIX Московская научно-практическая конференция «Оториноларингология: традиции и современность».

Время начала: 10:00

Место проведения: Центральный Дом Ученых РАН

Адрес проведения: г Москва, ул Пречистенка, д 16

Инициатор: Крюков Андрей Иванович

Специализация: оториноларингология

Краткое описание: Современные и эффективные методы профилактики и лечения ЛОР — заболеваний; Современные медицинские технологии в клинической и амбулаторно-поликлинической практике; Совершенствование специализированной помощи пациентам с ЛОР — заболеваниями.

Описание: Конференция посвящена вопросам современных методов диагностики заболеваний уха, горла и носа у взрослых и детей, передовым технологиям хирургии в оториноларингологии, новым направлениям в терапии и профилактике заболеваний, а также современным аспектам сурдологии и фониатрии.

Контактное лицо: Кунельская Наталья Леонидовна +7 (495) 633-92-26 [email protected]

Планируемое количество участников: 600

Цель и ожидаемый результат: Представить современные данные по ведению пациентов с различной лор-патологией, что поможет врачам-оториноларингологам и врачам других специальностей повысить свои знания в области лечения и диагностики гнойно-воспалительных заболеваний ЛОР-органов и их осложнений, не воспалительных заболеваний височной кости, различной патологии гортани, узнать о новых малоинвазивных методах лечения различных ЛОР-заболеваний.

Торговая марка №373557 – ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ МОСКОВСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ ИСКУССТВ: владелец торгового знака и другие данные

Дата подачи заявки6 июня 2007 г.

Дата публикации25 марта 2009 г.

Дата гос. регистрации2 марта 2009 г.

Дата истечения срока действия исключительного права6 июня 2027 г.

Адрес для переписки123104, Москва, ул.Б.Бронная, 23, стр.1, оф.211, МОФ поддержки культуры и развития современного искусства

Все торговые марки
МОСКОВСКИЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ ФОНД ПОДДЕРЖКИ КУЛЬТУРЫ И РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА

Описание

Официальная торговая марка ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ МОСКОВСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ ИСКУССТВ с идентификационным номером 373557 зарегистрирована 2 марта 2009 г. и опубликована 25 марта 2009 г. Заявка на регистрацию была подана 6 июня 2007 г. Исключительное право на ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ МОСКОВСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ ИСКУССТВ действует до 6 июня 2027 г. Правообладателем является МОСКОВСКИЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ ФОНД ПОДДЕРЖКИ КУЛЬТУРЫ И РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА. Адрес для переписки: 123104, Москва, ул.Б.Бронная, 23, стр.1, оф.211, МОФ поддержки культуры и развития современного искусства.

Правообладателем МОСКОВСКИЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ ФОНД ПОДДЕРЖКИ КУЛЬТУРЫ И РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА зарегистрированы торговые марки, общее количество — 2, среди них ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ МОСКОВСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ ИСКУССТВ. Последняя торговая марка была зарегистрирована 2 марта 2009 г. и действительна до 6 июня 2027 г. Проверить информацию и посмотреть отзывы о торговой марке ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ МОСКОВСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ ИСКУССТВ можно онлайн на РБК Компании.

Все данные о наименовании торговой марки ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ МОСКОВСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ ИСКУССТВ, дате регистрации и правообладателе актуальны и соответствуют сведениям из открытых реестров данных. Последняя дата обновления 12 марта 2021 г. 22:01.

На РБК Компании представлены зарегистрированные торговые марки России. В карточке ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ МОСКОВСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ ИСКУССТВ с идентификационным номером 373557 — сведения о владельце, дате регистрации, сроке действия исключительного права, адрес для переписки, а также информация о других зарегистрированных торговых марках организации.

Традиция против современности: продолжающаяся дихотомия ценностей в европейском обществе

1Многие исследования, проведенные в 50-х и 60-х годах, основывались на таких цифрах, как Т. Парсонс (1951), Д. Лернер (1958), С. Н. Эйзенштадт (1966) или А. Инкелес (1969), бросили первый камень теории модернизации в историческое развитие, которое различает два типа социальных систем: традиционные и современные. современный, последний явно относится к западным обществам. Модернизация рассматривался как типично западный процесс, который незападные общества могли обнимаются только в том случае, если отказываются от своих традиционных культур.Тем не менее, эта система бинарная оппозиция считалась слишком жесткой, и эволюционизм, лежащий в основе это слишком наивно оптимистично. Таким образом, его перспектива была оспорена. [1] Социальные системы не были такими простыми и однородными, как предполагалось в этих теориях.

2 Следовательно, многие теоретики подчеркивали стойкость традиционных ценности, несмотря на экономические и политические изменения (Inglehart, 2000; DiMaggio, 1994). Их исследования теперь наводят на мысль, что конвергенция к «современному» ценности маловероятны, и что традиционные ценности сохранят особую влияние на культурные изменения, вызванные экономическим развитием.Мы даже считают, что в последних исследованиях делается еще больший упор на сохранение сильных культурных особенностей, о чем свидетельствуют, например, дебаты о « столкновение цивилизаций », инициированное Хантингтоном (1996), (Chiozza, 2002).

3 Эта статья вписывается в это традиционное размышление, но смещает акцент с сравнение традиционных и современных обществ с анализом последних –Т.е. Европейские общества — таким образом, отвечая на вопрос, можно ли найти различия или сходства в этой выборке, предположительно репрезентативной для западных цивилизация и современность.Мы будем полагаться на европейские исследования ценностей [2], которые представляют собой несравненный источник данных для измерения и сравнения ценностей европейцев. Анкета охватывает области религии, моральных норм, социально-экономических и политических взглядов и отношения к работе, семья, брак и сексуальность. Это, конечно, не позволяет провести глубокий анализ все домены, но позволяет исследовать связи между значениями, которые падают в пределах их объема. Именно анализ этих ссылок мы и хотим выполнять.Поэтому мы постараемся обеспечить некоторую общую согласованность выделяется и раскрывает основную структуру, а затем посмотрите, в какой степени она могут быть совместимы с теориями модернизации.

4 Аналогичная попытка была недавно предпринята голландскими исследователями (Hagenaars, Halman and Moors, 2003), но мы выбрали несколько иной подход. Действительно, кому-то, использующему опросы о ценностях, доступны две точки зрения: либо одна способствует преемственности между тремя сериями опросов, что ограничивает количество изучаемых стран по отношению к тем, которые были опрошены на все три даты и каждый раз ограничивает круг задаваемых вопросов; или, скорее, открывает географического охвата, но, таким образом, ограничивается самым последним обзором (1999 г.) и самые свежие вопросы.Это второе решение, которое выбрали Голландских исследователей, тогда как мы предпочли ограничиться географическим и тематическим объемах и сравните вопросы и страны, изученные в 1981,1990 и 1999 тоже. Мы ограничим наш анализ следующими европейскими странами: Бельгия, Дания, Франция, Германия, Исландия, Ирландия, Италия, Испания, Швеция, Нидерланды и Великобритания. [3] В следующих анализах каждый страна будет рассматриваться — как правило, и если явно не указано иное — согласно распределению его населения.Этот способ действий подразумевает что нет никаких оснований, по крайней мере априори, отдавать предпочтение национальному членству перед другие индивидуальные характеристики, например возраст. Это приводит к тому, что дает больше вес в конечном результате для немцев, например, чем для шведов поскольку первых гораздо больше, чем последних. Одна может Конечно, вопрос о том правиле, к которому мы вернемся в случае необходимости.

5 Опираясь на серию европейских опросов, мы постараемся выделить несколько основные принципы, которые будут структурировать европейские ценности.Создатели опрос (см. Ester, Halman and Moor, 1993) не опирался на определенные гипотезы, относящиеся к теориям, характеризующим каждую рассматриваемую область (не более они основывали свои теории на общей идее измерения развития процесс модернизации, происходящий в европейских обществах), и они не сохраняют концепцию «ценностей» a priori . Вместо этого они посчитали, что ценности должны были быть обнаружены «, исследуя широкий спектр поведения ( ответы на различные вопросы) »(Ester et al., 1993). Ценностная концепция, которая Таким образом, в основе этого проекта лежит общее различие между отношения и значения . Последние являются более крупными устройствами, чем бывшие, которые лежат в их основе. Комплекс наблюдаемых отношений, особенно через серию вопросов, представленных в опросах, которые мы будем изучать, таким образом, предполагается, что объясняется лежащими в основе ценностями. Соответствующие статистические методы — фактор анализ, методы классификации — позволят выявить эти лежащие в основе значения, которые нельзя сразу наблюдать с помощью анализа, который изучать каждый вопрос отдельно или использовать двумерный скрещенный только выбор.Таким образом, спектр вопросов, задаваемых в опросах по «ценностям», очень широк (базовая анкета содержит более 100 вопросов и требуется более часа для заполнения).

6 Чтобы систематизировать этот материал и до проведения каких-либо статистических анализа, мы следовали предыдущей работе, выполненной на основе Ценностное исследование, проведенное в 1990 г. Л. Халманом и А. Влоетом. [4] Таким образом, мы решил построить набор шкал отношения, действительных на три даты наблюдения [5], чтобы связно представить общую тенденцию ценностей в конкретной области на основе нескольких вопросов, объединенных друг с другом.На переменных анкеты, выбранных для каждой области, мы сначала создали факторный анализ главных компонентов, чтобы определить измерения, лежащие в основе области, и выяснить, как построить шкалы, измеряющие отношение, которое ему соответствует. Затем мы провели анализ надежности, чтобы проверьте согласованность созданных таким образом шкал. Эта техническая работа тоже объемный, чтобы быть включенным в эту статью. [6] На следующей боковой панели дается иллюстрация того, как нам пришлось резюмировать в двух шкалах ответы на различные вопросы, касающиеся религии.

В своих предложениях Лук Халман и Астрид Влоет проводят различие между Шкала « религиозности » и шкала « религиозного православия ».
Некоторые элементы, позволяющие составить шкалу « религиозного православия », не вошли в обзор 1999 г. (вера в дьявола, в душу и в воскресение). Поэтому было невозможно принять их предложение, как оно было. Более того, это показалось немного надуманным, чтобы различать религиозность (измеряемую, например, по реакции человека, объявляющего себя «религиозным» или нет, либо по степени важности Бога в его / ее жизни и т. Д.) и верования. Наш анализ по всем этим пунктам показывает, что все они действительно сильно коррелируют друг с другом. и глобально определить первый компонент анализа главных компонентов (см. Таблицу A). Действительно, существует глобальное измерение, которое можно квалифицировать как религиозность и которое объединяет все эти Предметы. Анализ надежности по странам по соответствующей шкале подтверждает, что консистенция (см. Таблицу Б). Таким образом, создание шкалы в этом смысле кажется вполне оправданным:
Второй компонент позволяет различить два полюса этой религиозности.Некоторые предметы положительно, а другие отрицательно коррелировали с этим вторым компонентом, и мы можем противопоставить те, кто укрепляет отношения с Богом — особенно через религиозную практику и молитву — с те, для кого религия по существу связана с убеждениями, касающимися жизни после смерти. Анализ, проведенный снова отдельно по популяциям, дифференцированным по их общему уровню религиозности (то есть по уровню первого фактора), подтверждает это противостояние в целом. это чуть менее понятно для наименее религиозных европейцев.Таким образом, мы наконец сохранили шкала « религиозной ориентации » рядом со шкалой религиозности , равной сумме всех пунктов. Шкала « религиозная ориентация » либо обращена в сторону важности Бога в жизни, либо к вере в жизнь после смерти. Этот показатель рассчитывается следующим образом:

7 В целом наш анализ позволяет построить 18 следующих шкал:

8

«Степень религиозности»
«Важность Бога»
« Причастность к церкви»
«Моральные правила в личных делах»
«Моральные правила в общественных делах»
« Поддержка авторитетных ценностей »
« Доверие к институтам »
« Неприятие соседей »
« Постматериализм »
« Политическая вовлеченность »
« Протестное участие в политической жизни »
« Левые- правая шкала »
« Предпочтение личностному развитию »
« Местность »
« Привязанность к традиционной семье »
« Важность работы »
« Инструментальная ориентация в работе »
« Общественные организации участие».

9 Приложение 1 определяет информацию, которая была использована для создания этих напольные весы. Мы должны подчеркнуть, что наименование шкал нацелено на то, чтобы дать читателю понятное значение, но в такой практике рекомендуется ссылаться на подробный список предметов, используемых для понимания потенциального значения напольные весы.

10 Помимо шкал, будут рассмотрены 5 дихотомически перекодированных переменных: вопрос о справедливости / несправедливости предоставления более высокого дохода секретарь, который «работает быстрее и эффективнее»; вопрос о соответствующем значении свободы и равенства; вопрос о хорошем / плохом характер придания «большего значения развитию новых технологий»; вопрос о доверии, которое можно спонтанно дать другим; наконец, переменная, противостоящая лицам, которые соглашаются появиться слева направо масштабироваться с теми, кто этого не делает (не ответивших были переведены на должность по шкале слева направо через процедуру переназначения на основе других вопросы мнения).

11

«Лучше оплачиваемый секретарь»
«Разработка новых технологий»
«Свобода над равенством»
«Доверие»
«Отказ от участия в шкале L-R».

12 Следующий анализ будет основан на всех 23 переменных, которые были определенный. Технически мы будем использовать факторный анализ главных компонент или факторный анализ соответствия. Постоянным результатом всех анализов является то, что очень устойчивая структура лежит в основе корреляций между переменными и может быть найденными в разные даты (с очевидными изменениями, которые будут прокомментированы но это не приводит к сомнению в основной структуре) и в различных страны (опять же с очевидными утверждениями, которые также будут объяснены).Элементы факторной структуры приведены в Таблице и на Рисунке 1 именно в таком виде. появляется во всех трех опросах.

13 Объяснение структуры довольно простое. Его первая ось как представляется, интерпретируется как указание на постоянную оппозицию ценностей в Европейские общества в отношении приверженности традициям: масштабы «Поддержка авторитетных ценностей» и «Привязанность к традиционной семье» для инстанции сильно коррелируют с этим первым фактором, и европейцы в первую очередь контрастируют друг с другом, поддерживают они или нет этот корпус, который кажется образуя систему.

14 Вторая ось скорее относится к степени приверженности социальной жизни, третий — к индивидуализму и экономической эффективности, противостоящий европейцам. которые рассуждают преимущественно индивидуалистично и отдают предпочтение критериям эффективности (более высокооплачиваемый секретарь, новые технологии) тем, кто первым указывает на коллективную приверженность. Объяснение первой оси будет существенно развито позже в статье.

15 Таким образом, всегда одни и те же переменные определяют различную структуру измерения, которые практически идентичны от одного анализа к другому.Объект считается фрактальным, если его форма остается неизменной — по крайней мере, приблизительно способ — на разных этапах наблюдения. Это то, что мы замечаем в европейских система ценностей.

16 Очевидно, что фрактальность объекта как системы ценностей не может быть «Доказано» так же, как математический объект, в котором структуры могут быть показано с помощью математических функций. Кроме того, фрактальная природа объект имеет смысл только в математическом контексте.

17 Более того, понятие «структура» само по себе не имеет четкого определения.Еще, идея о том, что системы ценностей сохраняют свои основные характеристики в различных этапы наблюдения в Европе можно хорошо понять. Мы покажем, что это действительно так, если сравнить разные группы — по дате, стране и подгруппа людей — на которой можно исследовать структуру. Эта «структура» будет приближаться через матрицу корреляций между шкалами с методы анализа данных. Точнее, уподобим его первому компоненты этого основного или корреспондентского анализа.

18 Если мы снова проведем анализ, представленный выше, в той же технической условия — те же переменные, те же принципы — но по-разному, в каждом из три даты опроса по отдельности, мы замечаем, что структуры, которые выглядят очень похоже на среднюю структуру Таблицы и Рисунка 1.

19Они действительно различаются от опроса к другому, но, конечно, не настолько, чтобы предлагают интерпретации, отличные от тех, которые предлагает глобальный анализ всех трех исследуемых выборок.

20 Таким образом, в качестве примера в таблице 2 мы найдем 10 переменных среди 23 из которых корреляции с первой факторной осью являются наиболее значимыми. для каждого из трех анализов индивидуально. Именно эти переменные «Определить» первые факториальные оси. Оказывается — как результат, а вовсе не как предположение или отправная точка — что эти десять переменных одинаковы те, которые также можно найти во всех трех анализах. Более того, их порядок важность и их вклад в первую ось достаточно стабильны.Четыре одинаковых переменные вносят наибольший вклад в три даты и объясняют 40% 45% отклонения связано с этой первой осью. На трех датах « моральный правила в личных делах »и« поддержки авторитетных ценностей »делают наибольший вклад. Для каждой из трех подвыборок сразу за ними идут «степень религиозности » и «шкала слева-направо ».

21 Мы только что рассмотрели первый фактор и первое структурное измерение. систем ценностей.Конечно, этого недостаточно, чтобы использовать все содержимое структура. Было бы желательно изучить и другие факторы, а также посмотреть, может ли их определение сохраниться с течением времени, как это имеет место для этого первого измерения. Ответ заключается в том, что можно наблюдать аналогичную стабильность. но все менее и менее отчетливо по мере того, как интерес проявляется к топорам более низкого ранга. Мы будем не вдаваться в подробности здесь, но примеры будут приведены позже, когда с различиями в группах населения.

22 Наименьшая степень «фрактальности» скорее ассоциируется с распределением по странам.Однако сходство структур, лежащих в основе мнение о ценностях в разных странах далеко не слабое. фигура 2 Таким образом, представлен диапазон значений, наблюдаемых в 11 странах, изученных для каждого корреляция между 22 переменными, взятыми по два. Сходство структуры очевидны: если корреляция сильная (или слабая) в данной стране, тогда очень вероятно, что корреляция будет сильной (или слабой) и в других, несмотря на некоторые частные случаи. Доказательство тому — очень сильное одномерность, выявленная с помощью факторного анализа соответствия этих одиннадцать матриц: первый фактор анализа главных компонент (PCA) объясняет более 80% дисперсии, и следующие факторы очень слабые объяснительные способности.Значение корреляции по существу определяется переменными, между которыми он рассчитывается, и вторично модулируется характером страны, в которой фактически находится двойной эффект страны. Для некоторых стран корреляции обычно сильнее (по абсолютной величине) — например, для Германии или Италии — тогда как для других — как Швеция или Великобритания — они слабее. Более того, есть определенное количество структурных особенностей, которые не кажутся случайными или своеобразный и то, что мы представим.

23 Анализ сходства между одиннадцатью матрицами корреляции представлен на рисунке 3, который был построен с помощью кластерного анализа. Мы можем ясно определить подмножества стран, технически определяемые сходством их корреляционных матриц, но связь которых не кажется случайной. Таким образом Скандинавская группа выделяется — Дания, Исландия и Швеция — и Великобритания, похоже, близка к этому. Ирландия, Италия и Испания присутствуют довольно похожие структуры мнений.Они составляют то, что мы можем назвать «Католическая» группа. Что касается Бельгии, Франции, Германии и Нидерландов, которые составляют третью подгруппу, их нельзя не отождествлять с «Континентальная» модель государства всеобщего благосостояния Г. Эспинга-Андерсена.

24 Сказав это, мы можем напомнить, что, сколь бы субъективными они ни были, связи, которые мы только что представили, следует рассматривать как вводные простые нюансы по сравнению с общим результатом — это очень сильное сходство структур мнений, лежащих в основе всех этих матриц и всех этих стран.[7] Таблица 3 подтверждает это сходство.

25 Наша последняя иллюстрация «фрактальной» природы систем ценностей в Европе будет полагаемся на сходство структур мнений в различных подгруппах, которые мы можно отличить.

26 Например, составляют ли пожилые люди и молодежь две группы населения? по-разному структурировали свои ценностные ориентации? Ответ — нет, независимо от факторов дифференциации, рассматриваемых среди имеющихся в исследование.

27 Чтобы доказать это, мы не будем использовать методы, уже использованные в предыдущие разделы, но мы оставим другой, чтобы подчеркнуть, что выделение «фрактальной» природы не зависит от конкретной техники, которая используется используется для демонстрации этого при условии, однако, что мы решим полагаться на корреляционные матрицы для измерения структур.Поэтому мы рассчитаем основные компоненты отдельно для каждой группы населения, а затем экстраполируем их к другим группам. Степень, в которой компоненты, таким образом, по отдельности вычисленные де-факто совпадают между собой, в своих экстраполяциях указывает что сходство структур действительно существует. Таким образом, первый компонент СПС проведена на субпопуляции «молодежь», экстраполированная на всю выборка имеет корреляцию 0,99 с первым компонентом переносимого PCA на субпопуляцию «пожилых людей» и экстраполировано на всю отбор проб.Другими словами, эти две переменные синтеза практически неотличимы. Независимо от того, ограничиваем ли мы себя определенной возрастной группой или нет вычислите их, результат будет точно таким же.

28Таким же образом можно найти только что упомянутый результат в случай сравнения между наиболее и наименее образованными людьми, или между мужчинами и женщинами, или между городским и сельским населением, или даже между самыми богатыми и самыми бедными домохозяйствами. Каждый раз корреляции между первыми экстраполированными факториальными осями больше 0.99 (см. Таблицу 4).

29 Результаты такого сравнения также позволяют немного уточнить то, что от одной европейской подгруппы к другой. Хотя инвариантность первые два компонента не подлежат сомнению, третий менее ясен, и тем более для следующих, которые не будут здесь представлены. Сверхурочно, мы в основном будет иметь дело с первыми двумя компонентами, которые в одиночку представляют 25% от общей вариативности ответов (третий и четвертый компоненты что составляет около 6%, а остальные неуклонно сокращаются).«Фрактал» Таким образом гарантируется аспект для первых двух компонентов.

30 Результаты нашего анализа показывают, что модернизация в Европе не привела к сближению с «современными» ценностями, которые почти полностью уничтожить или маргинализировать традиционные ценности. Фактически, оппозиция между современными и традиционными ценностями остается структурированным и, в отличие от что предсказывалось теориями конвергенции, это противостояние меньше разделяет общества друг от друга, чем это вводит раскол в каждом из их и даже в так называемых «современных» обществах.

31 Если мы последуем Веберу и его определениям различных форм рациональности, «Традиционная» легитимность основана на ценности прошлого как такового. «Традиционный» верования сначала узакониваются прошлым. То, что они были признаны действительных в прошлом достаточно, чтобы их признали действительными в настоящем. Э. Шилс (1971) наблюдал «бездумное принятие веры». Уважая традиция означает веру в священную природу переданных обычаев через поколения, которые теперь организуют общественную жизнь.Он верит в легитимность тех, кто призывал к управлению обществом в соответствии с этими таможня. Тем не менее, большинство шкал, которые сильно коррелируют с первым структурирующим фактором, очевидно, могут быть интерпретированы в соответствии с некоторой проблематикой уважение к прошлому и традициям.

32 Восемь шкал в основном способствуют определению этого первого фактора (см. Таблицу 1): « Моральные правила в личных делах » (соотношение -0,72 с первым фактором PCA) , « Поддержка авторитетных значений » (-0.71), « Религиозность » (-0,62), « Левая шкала » (-0,61), « Доверие к учреждениям » (-0,58), « Привязанность к традиционная семья »(-0,57),« Степень политической вовлеченности »(-0,57) и « Постматериализм » (-0,53). Двое из них, говоря о политике, не будут в последующем анализе для остальных сохранены те, которые составляют основа нашего диагноза.

33 Тот факт, что мы находим шкалу « Поддержка авторитетных ценностей » в этом списке, является очевидно согласуется с идеей о том, что нужно уважать то, что исходит из мимо.Ценить авторитет можно как проявление привязанности к стабильности социальной среды и как веру в законность люди (например, родители), которые передают эти ценности. Это также довольно Важно найти шкалу «Доверие к учреждениям» , которая относится к уважение в учреждениях (отвечает за соблюдение законов, которым они соответствуют в общество).

34 Принадлежность к традиционному семейству прекрасно вписывается в те же рамки интерпретации.По этой шкале предпочтительными элементами являются стабильность и иерархия семейных ролей: дети должны уважать своих родителей, мужчин и женщин. роли должны быть четко разграничены. В процессе социализации передача ценностей из прошлого глубоко связана с этой стабильностью семейных ролей: уважение к родителям обусловливает уважение из-за ценностей, которые они передают вниз; мать в основном посвящает себя воспитательным задачам.

35 Что касается шкалы религиозности, мы знаем, что современная религиозность часто интерпретируется как способ ссылки на прошлое и авторитет традиции. священный (см., например, Hervieu-Léger, 1993).Религия явно играет центральная роль в передаче священных вещей прошлого. Он представляет собой идеальная поддержка для передачи принятых убеждений без оценивается по любому другому критерию, кроме того, что он был подтвержден мимо. Поэтому неудивительно, что шкала религиозности коррелирует с первая ось.

36 Наличие шкалы нравственных правил в личных делах также может быть понимается в веберовской перспективе «традиционного» поведения.Прежде всего, он довольно прямо выражает желание, чтобы моральные правила управляли повседневной жизнью должны и дальше уважаться сегодня так, как их уважали когда-то. Прежде всего, эта шкала также может быть понята как выражающая форму оппозиции моральному релятивизму, идее о том, что больше не будет «абсолютного» запреты »или« табу »(Boudon, 2002). Принципиальная привязанность к прошлому проявилась бы здесь через осуждение взглядов, основанных на идея, что каждый может выбирать свои моральные правила.Правило не следует оценивать с точки зрения его содержания: его легитимность заключается в его постоянном характере.

37 Наконец, наличие шкалы постматериализма (обратно коррелированной от других переменных) можно понять через тот факт, что постматериализм в основном является выражением автономии и индивидуального выбора разрешено освобождением от материальных ограничений. Очевидно, эта идея автономия глубоко антиномична по отношению к традиции.

38 Очевидно, что все эти весы составляют единое целое, имеющее смысл и кажущееся нам понятны как выражение отношения к традиции, т.е.е. принадлежащий более или менее большое уважение к правилам и институтам, унаследованным от прошлого (использование слов «традиция» и «традиционный» довольно сложно понять: см. врезку). Шкалы также в значительной степени согласуются с каждым другие с технической точки зрения, только их суммирование позволяет построить высококачественные синтетические шкалы, коэффициенты Кронбаха которых показывают сила. Для облегчения дальнейшей интерпретации мы в дальнейшем будем использовать синтетическая шкала, полученная при откладывании шкалы религиозности и суммировании вверх по пяти другим элементарным шкалам, рассмотренным ранее.Со временем мы будем называют эту шкалу «шкалой традиционализма».

П. Рикёр (1985) подчеркивает очень уместное различие между использованием слова «традиция» в зависимости от того, используется ли оно в единственном или множественном числе. Использование во множественном числе — «традиции» — напоминает о том, что каждый может унаследовать от своей культуры или семьи, или от истории человечества и т. Д. Табула раса не существует, и каждый полагается на свою наследие прошлого. Социолог, вероятно, говорил бы о социализации — таким образом, следуя его / ее собственное употребление — слово, которое само по себе является синонимом «традиции» (см. dico.isc.cnrs.fr). Использование в единственном числе — «традиция» — вводит идею легитимности, а также авторитета. [8] Эта многозначность «традиции-традиции» является причиной значительной части трудностей.
Любая ценность, наблюдаемая в настоящем и подтвержденная в прошлом, может быть квалифицирована как «традиционная», и это слово часто используется в этом смысле как синоним слова «древний». Однако в общепринятом смысле выражение «традиционные ценности» относится только к ценностям, которые охватывают они считают себя выражением уважающего себя прошлого.Совершенно ясно, что «ценности» не могут быть «Традиционные» в этом смысле, если они не древние (или, по крайней мере, считаются таковыми их последователи), но «традиционные» здесь относятся к единственному числу Рикёра, которое также является определением Шилса, которое дано в теле текста. Среди древних ценностей мы сохраним только те, которые законны в с точки зрения древности.
Проблема, очевидно, состоит в том, чтобы понять, насколько привязанность к ценности, какой бы древней она ни была, передает чувство легитимности прошлого и уважения к власти.Как правило, есть в опросах мало информации о чувствах, которые эти люди связывают с мнениями, которые они объявить. По данным опросов общественного мнения, это действительно распространенная проблема. В этих опросах также нет исследование отношения людей к прошлому с точки зрения эмоций или идеалов. Поэтому нельзя не выделить вопросы по доменам, которые, по нашему мнению, связаны с чувство огромного уважения к прошлому, что порождает несколько проблем.
Сначала исследователь может столкнуться с трудностями при интерпретации и ошибиться.Например, что думать о так называемых привязанностях идентичности к религиям, которые основаны на привязанностях на сознательной и аргументированной солидарности между людьми, принадлежащими к одной группе и сказал, что развивается? Легитимизируется ли прошлое в подобной привязанности? Во-вторых и в основном это возможные предубеждения, связанные с самими источниками. Таким образом, обследования ценностей включают несколько вопросов, касающихся экономической, политической или культурной сфер. Однако было бы интересно, например, узнать отношение людей к современное искусство или к отказу в долгах и т. д.Настойчивость исследования ценностей в семье очень важна. Выражение «традиционные ценности» иногда используется в стандартная речь для обозначения единственных ценностей в основном с точки зрения семьи и половых отношений. [9] В Этим текстом мы не ограничиваем сферу применения слова «традиционный». Тем не менее, может быть важно понять, почему стандартное использование имеет тенденцию сосредотачиваться на этой ограниченной части ценностные ориентации и позиции, занимаемые в данном вопросе, являются пробным камнем традиционализма, что, безусловно, относится к интерпретации той роли, которую, возможно, сыграла христианская религии в истории европейских ценностей.

39 Внутреннее качество созданной таким образом шкалы традиционализма очень приемлемо. Альфа Кронбаха составляет 0,67 для всех стран и дат. Его распространение очень симметричен, примерно нормальный, с высокой долей европейцев в средней области шкалы и неуклонно уменьшается по мере приближения концы двух полюсов (см. рисунок 4). Его корреляция с первым компонентом PCA, приведенным в таблице 1, очень сильна (0,91). Должны ли мы считают, что одни страны могут быть «традиционными», а другие — «современными», и что эта дихотомия объясняет общий результат? Действительно есть эффекты композиции во времени или между некоторыми странами, особенно Ирландией, что должно в значительной степени способствовать их общему значению.Тем не менее, если мы ограничить анализ странами, которые в среднем наиболее удалены от «Традиционный» полюс ценностей — Франция, Нидерланды, Швеция и Дания — мы снова находим организацию ценностей, очень близкую к анализируемым до сих пор. Одна и та же организация ценностей проходит во всех европейских странах, вместо того, чтобы противопоставлять их друг другу: это фрактальная природа ценностей. системы. Таким образом, эта шкала традиционализма (см. Врезку для конкретной терминологии) очень хорошо передает первое измерение европейской системы ценностей.[10]

40 В общем, есть целый набор аргументов, которые кажутся убедительными и достаточно сходятся, чтобы помочь нам интерпретировать первую ось структурирования европейских систем ценностей так же, как и проявление степени их взаимопонимания. привязанность к «традиционным» ценностям. Такой результат был совсем не очевиден, так как мы мог бы подумать, в соответствии с теориями конвергенции, что, согласно в конце 20-го века современность распространилась бы до такой степени, что раскол, противопоставивший его традиционным взглядам и ценностям, практически исчезнувший.Это не так — наоборот. Сегодня это все еще европейцы. отношение к традиции, которая в основном структурирует их ценности. Это наблюдение не обязательно означает, что европейцы массово «традиционны», или даже большинство из них, как показано в распределении шкала традиционализма.

41 Мы определили первую ось факторного анализа с помощью приложения в прошлое, очевидно, имея в виду один из концов оси, но как нам укажите, интересует ли один другой конец и как назвать другой столб ? Назовем это «модернизмом», а затем поговорим об измерении «Традиция / современность» и рассматривать «современное» поведение как полную противоположность «традиционного» поведения? Такое определение сделало бы современность строгой. противоположная сторона уважения к традиции.

42 Фактически, Макс Вебер не описывает процесс модернизации как результат только исчезновения традиционной легитимности. Он считает, что это происходит одновременно на экономическом уровне — рационализация и интенсификация производства — на политическом уровне — принятие представительная демократия — и на культурном уровне — с победой буржуазные ценности индивидуализма, политического равенства, профессионализма, бережливости и эффективности (Скотт, 2000).Он может найти это на «рационализации мир », который противостоит« традиционному »поведению, но не обязательно является его простой отрицательной копией: веря в добродетели науки и расчет для планирования и организации человеческой деятельности, при установлении юридических нормы для кодификации социальных отношений и все характеристики процесса рационализации (и которые не ограничиваются определенной сферой жизни, но охватывают всю жизнь), глубоко противоречат рутинному характеру традиционных поведение.

43С Вебера много работает, не отказываясь от реализации полярных модели, уточнили и обогатили теорию модернизации, выделив основные характеристики, определяющие его. Н. Кумар (1988) предложил синтез это, таким образом, выделяя пять основных измерений: индивидуализм — появление отдельного человека (а не сообщества, племени, группа или нация) как центр общества; дифференциация, т.е. значительно открытый выбор в образовании, на работе и в образе жизни; рационализация — в традициях веберовских теорий бюрократии; экономизм, т.е. доминирование экономической деятельности в общественной жизни; и, наконец, расширение, то есть тенденция, присущая современным обществам, всегда расширять свои границы далее, особенно с точки зрения пространства (к которому так часто прибегает «глобализация»). упомянутое в настоящее время было бы простой современной интерпретацией).

44 Противоположная сторона традиционного полюса ценностей нашего факторного анализа. безусловно, относится к измерениям индивидуализма и дифференциации Кумара упомянул. Легко представить, что идея «автономии личности» противопоставляется «подчинению институтам, идеям и принципам». (Boudon, 2002), что лежит в основе традиционного поведения.Понятие «Культурный либерализм», предложенный Грюнбергом и Швайсгутом [11], происходит от тот же толковательный регистр. Наконец, если на этом этапе мы должны назвать антитрадиционалистского полюса нашей первой оси, мы могли бы использовать выражение индивидуализации, чтобы показать, что оно подчеркивает свободный выбор и продвижение личность (но не обязательно индивидуализма). [12] Но другие аспекты современности, упомянутые Кумаром, особенно экономизм и рационализации, также определите этот «анти-традиционный» полюс?

45 Исследование «Ценности», которое предоставило этой статье эмпирическую базу, скорее подчеркивал аспекты индивидуализма и дифференциации [13] чем, по крайней мере, в первых изданиях, посвященных привязанности к рациональности и вере. в достоинствах науки и техники.Однако эти последние измерения не полностью отсутствует.

46Два вопроса, заданные в самой первой серии опросов, на самом деле можно понять как относящиеся — по крайней мере частично — к аспектам привязанности к рациональности. Один из них касается привязанности к «новым технологиям», а другое — легитимность, чтобы лучше платить более эффективному секретарю. Первый перекликается с веберовской концепцией процесса, противостоящего доверию проявляется к технике, « иррациональная уверенность, так сказать, человека к его произведения и творения »(Freund, 1968) на то, что помещено в действие природы.Последнее дополняет аспект процесса рационализации, связанный с разработкой все более и более сложных критериев эффективности в экономической жизни. Однако эти два вопроса не соотносятся с первым фактором. Они вносят свой вклад для определения третьего (определяемого положительными шкалами, называемыми «первенство свобода важнее равенства »,« более высокооплачиваемый секретарь »,« вера в важность новых технологий »,« отказ от деструктивных соседей »и отрицательные «участие в общественных организациях» и «участие в религиозные учреждения »; см. таблицу 1).Этот результат, кажется, показывает, что «современность» — понимаемая как привязанность к рациональным критериям, особенно экономическим. one — представляет собой измерение, отличное от современности, когда понимается выражение в терминах ценностей тенденций к индивидуализму и дифференциация, упомянутая Кумаром. К тому же эти тенденции неплохие оказываются первым фактором, когда речь идет о моральных нормах.

47Это результат, который идеально объединяет Жерара Грюнберга и Этьена. Работы Швейсгута (1990, 1994), показавшие, что масштабы «культурного «либерализм» и «экономический либерализм», которые они построили, имели отрицательную корреляцию.Они объяснили этот результат политическими факторами, когда левые были «либеральными» в культурном отношении и «антилиберальными» в экономическом отношении. говоря, у правых — наоборот. Эта интерпретация оставляет нас неудовлетворенными: почему так? В конце концов, это могло кажутся связными в традициях либеральных мыслителей, вдохновленных Локком, например Хайека, этот индивидуализм с точки зрения моральных норм (каждый волен выбрать свой образ жизни) сочетается с отказом от любых интервенционизм государства, который может ограничивать свободу личности, таким образом уход с рынка для регулирования индивидуальных предпочтений и возможностей.Однако этот сценарий «либертарианства» не подтверждается результатами Обзор ценностей.

48 Мы можем более подробно изучить этот вопрос и содержание отношений между экономическими и моральными установками, используя опрос 1999 года. это включает новые вопросы о том измерении, которое Кумар назвал «экономизмом». Эти вопросы можно синтезировать в шкале отношения к экономике, противодействовать европейцам в зависимости от того, поддерживают ли они концепцию экономика, организованная вокруг центральной части государства, или концепция, подчеркивающая индивидуальную инициативу, свободу предприятий и конкуренцию.[14]

49 В Западной Европе данные не показывают положительной корреляции между индивидуализация и привязанность к рынку (или, наоборот, между моральными традиционализм и поддержка вмешательства государства) (Таблица 5). В Европейцы, которые ставят в центр своих ценностей индивидуальную автономию как Что касается моральных правил, авторитет и институты не обязательно совпадают те, кто верит в достоинства индивидуальной инициативы и конкуренции в экономика. Корреляции чаще всего отрицательные со слабыми значениями, но положительно в Восточной Европе.В этом случае люди, вероятно, часто более подозрительно относятся ко всем компонентам модернизации: к той, которая выразилась в ослаблении моральных норм, и к тем, которые идут вместе. с экономической модернизацией и которые способны, в точности как заявлено Heath (2004), подрывают основы традиционализма, моральных и семейных ценностей.

ТАБЛИЦА 5. — Соотношения между традиционализмом и оппозицией к рыночной экономике Исключая людей, которые никогда не Все работали, самозанятые и сельскохозяйственные рабочие Франция-0,10 ** -0,10 ** Великобритания-0,07 * -0,07 Германия-0,05 * -0,06 * Австрия 0,04 0,03 Италия-0,02-0,05 Испания-0,24 ** -0,24 ** Португалия-0,04-0,04 Нидерланды-0,06-0,04 Бельгия-0,11 ** -0,11 ** Дания-0,14 ** -0,15 ** Швеция-0,04-0,06 Финляндия-0,11 ** -0,15 ** Ирландия-0,08 * -0,09 * Эстония-0,10 ** 0,12 ** Латвия-0,09 ** 0,08 ** Литва-0,04 0,02 Польша 0,12 ** 0,10 ** Чехия 0,08 ** 0,07 * Словакия 0,15 ** 0,13 ** Венгрия-0,02-0,03 Греция-0,08 * -0,12 ** Мальта 0,01 0,02 Люксембург 0,05 0,07 Словения 0,11 ** 0,10 ** Отрицательные корреляции значимы при пороге не менее 5%.Положительные корреляции значимы при пороге не менее 5%. Примечание: во втором столбце таблицы указаны люди, которые работали, самозанятые и сельское хозяйство. работники были исключены для того, чтобы уволить структурный эффект в некоторых странах, где весить относительно много. Кроме того, мы принимаем во внимание тот факт, что сочетание моральных и экономические отношения очень специфичны среди этих категорий (особенно среди сельскохозяйственных рабочих кто очень традиционные термины морали, но кто гораздо более благоприятен для рынка, чем рабочие и другие сотрудники).

50 Отсутствие положительной связи между привязанностью к рынку и индивидуализацией в странах Западной Европы интерпретировать труднее. Мы нелегко поверить, что это отсутствие могло быть результатом постоянного аскетизма, который, согласно Веберу, способствовал рождению и развитию капитализма. Как вспоминал Дэниел Белл ([1976] 1979) протестантская мораль и пуританский ум — «два столпа, поддерживающие традиционную систему ценностей буржуазное общество »- с 60-х годов постепенно разрушались не только «изменениями в чувствительности, но также и изменениями в социальной структуре» — и особенно за счет развития экономики массового потребления.[15] Но даже если Считается, что контркультурное движение 60-х годов, хорошо отстраненное от аскетического течения христианских традиций, способствовало возникновению сильное отвращение к показному потреблению в западных обществах (Хит, 2004). Хотя либеральный — в англосаксонском смысле — западный. Таким образом, ценности будут антипотребительскими и антиматериалистическими. В соответствии с Согласно этому тезису, рыночная экономика не будет выражением этих ценностей, но будет происходить в рамках эндогенного процесса, а не в рамках процесса, который будет противоречить господствующей системе западных ценностей (Heath, 2004).В доступные нам данные не позволяют сделать вывод об уместности такой интерпретации, поскольку она относится к обширной исторической глубине, намного большей, чем период времени, охватываемый опросами о ценностях. Во всяком случае, это очень хорошо совпадает. с полученным из них результатом, а именно отсутствием положительной ссылки между индивидуализацией и привязанностью к рынку. [16]

51р. Хоггарт (1970) объясняет в своей знаменитой книге, что заявляя о себе «Христианин» среди рабочих классов Англии начала ХХ века не стал указывать на привязанность к христианской вере, но было своего рода моральным заявлением.Это означает, что было время, когда «религия имела квазимонополию на говорить о морали (в широком смысле) », но теперь это только источник среди другие (Boudon, 2002). Однако наши результаты показывают, что этот источник все еще очень присутствует, хотя иногда имеет значение его отсутствие.

52 Один из вопросов, касающихся религии в опросе о ценностях (вопрос, который мы добровольно отложили при построении весов) явно относится к религиозная принадлежность «Вы бы сказали, что принадлежите к религиозной конфессии? Если да, то какой: католик, протестант, иудей, мусульманин, индуист, Буддист, православный, другой? » Католики представляют половину европейцев, Протестанты четверть и «нерелигиозные» 20%, остальные конфессии. разделение 1%.[17]

53 Конечно, географическое распределение не случайное. Мы снова находим традиционная религиозная карта Европы: исключительно католические страны Юг — к которому добавляется Ирландия — исключительно протестантские страны Северные и смешанные страны в центре (Голландия скорее католическая, чем Протестантская и Германия больше протестантская, чем католическая). Хотя нет смешанный, Великобритания включает значительное меньшинство католиков. Для «Нерелигиозные», их можно встретить во всех странах Европы (кроме Ирландии), но в разных пропорциях от страны к стране.

54 Но это традиционное противостояние католических и протестантских стран здесь вводит в заблуждение. Как мы покажем, главный дивизион в Европе не быть там.

55G. Ленский писал в 1963 году, что «членство в социально-религиозной группе — это переменная, сравнимая по важности с классом, как в отношении ее силы, так и относительно диапазона или степени его влияния ». Г. Ленский заинтересовался во влиянии религии на экономику, политику и семейную жизнь, и его цель был таким образом очень общим.Если бы его мнение было актуальным и сегодня, мы бы расширили его. и мы могли обнаружить, что европейские ценности в большей степени определяются религиозным членством, чем обычным социально-демографическим членством.

56Обследования ценностей, к сожалению, довольно плохи с точки зрения описательной переменные. Более того, они поднимают вопрос о сопоставимости, национальном обиходе. не всегда одно и то же в этом вопросе. На практике доступные переменные возраст, пол, возраст окончания учебы, уровень урбанизации места проживания и показатель уровня ресурсов домохозяйства, к которому, конечно же, страна проживания добавлена.

57 Тем не менее, декларация деноминации оказывается одним из самые первые элементы дифференциации. Различия, вызванные этой религиозной принадлежностью, действительно немного меньше, чем те, которые соответствуют возраст или уровень образования, но они одного порядка, тогда как уровни урбанизации или ресурсов менее значительны — следует подчеркнуть — в такой общий контекст с небольшой дифференциацией, связанной с этими социально-демографические характеристики (см. таблицу 6).Цель Г. Ленского в Соединенные Штаты 60-х годов все еще кажутся актуальными в современной Европе.

58 Совершенно естественно, что религиозные мнения с точки зрения ценностей или позиций на шкалах, непосредственно связанных с религией, сильно зависят от чувство принадлежности к религиозной конфессии. В этих случаях важность религиозной принадлежности в некотором роде механическая, в то время как важность этого членства выходит далеко за рамки единственной религиозной области. Может также можно встретить на весах, не имеющих прямого отношения к религии.Это также очень ясно на факторных осях, которые составляют очень общие синтезы ценности ориентации. Таким образом, анализ сегментации первой факторной оси общий факторный анализ соответствия с использованием возраста человека, возраста окончания учебы, страны и места проживания, семейных ресурсов и религии деноминация, сначала проводит различие в зависимости от наименования (католик, Протестантские и другие конфессии против нерелигиозных людей), то по возрасту для лиц, исповедующих вероисповедание (в возрасте до 50,50 или более) и до уровня образования для других.Группы в соответствии с религиозным вероисповеданием сначала появляются для второго фактора, но только после первого распределения по уровню образования. Чувство принадлежности к религиозное вероисповедание снова является первым принципом, касающимся третий фактор. [18]

59 Как предполагал Г. Ленский, религиозная принадлежность — это элемент высшей важность. Однако, в отличие от того, что он думал, оппозиция между католиками и протестантами, что в основном лежит в основе этого явления, меньше всего в Европе.

60 На рисунке 5 представлен план 1-2 PCA, результаты которого мы представили. в нашем введении. В нем показаны опрошенные лица. Три эллипса нарисованные на графике, были рассчитаны таким образом, чтобы определить не менее половины лиц, объявляющих себя католиками, не менее половины лиц объявляют себя протестантами и не менее половины лиц, заявляющих сами как нерелигиозные. Этот график очень четкий. С общей точки зрения точки зрения, католики и протестанты придерживаются схожих мнений, которые отличаются от те из нерелигиозных, что, конечно, не исключает некоторых католиков или протестантов из тех же взглядов, что и некоторые нерелигиозные люди и наоборот.Две подгруппы католиков и протестантов очень плотно перекрывают друг друга. Они четко отличают себя от нерелигиозная подгруппа населения. Такие же различия можно найти при торговле страна за страной.

61 На самом деле, в первом приближении кажется, что европейцы делятся на две части. –И только два– типа идентичностей: католическая / протестантская, с одной стороны, против с другой — нерелигиозные. Основная оппозиция лежит среди тех, кто заявлять о своей религиозной принадлежности и тех, кто этого не делает.

62 Более подробный анализ с уточнением мнений одних и других подтвердите эти результаты. В таблице 7 указаны средние значения для различные шкалы католиков, протестантов и нерелигиозных ( шкалы классифицируются по возрастанию значений средних значений у нерелигиозного населения). Тогда совершенно ясно, что мнения католиков и Протестанты похожи с того момента, как они расходятся во взглядах на нерелигиозный.Очевидно, разница особенно заметна для шкалы, напрямую связанные с религиозными убеждениями (например, вера в Бога или участие в религиозные учреждения), но выводы можно будет снова найти, когда мы исключить из анализа эти шкалы, напрямую связанные с религией. Эти не единственные, которые вносят различие между членами деноминация и ее нечлены. Мы действительно можем отметить, что различия очень незначительны по многим масштабам. Но эти весы не позволяют дифференцировать европейцев друг от друга в целом, и это не случайность, что анализ факторов соответствия или другие подобные не сохраняйте их, чтобы составлять оси различий во мнениях, но выбирайте другие, именно те, которые кажутся особенно связанными с религиозными членство.[19]

63 Два момента особенно интересны. Католики более «традиционалисты», чем протестанты, как предполагал Г. Ленский. Но эта разница является второстепенным, когда помещается в обзор: католики, как и протестанты, явно более «традиционалисты», чем нерелигиозные, и это в целом страны (см. рисунок 6). Напомним, что мы построили синтетический шкала традиционализма за счет исключения религиозных мнений или обычаев: отметить что католики, как и протестанты, более «традиционалисты», абсолютно не результат статистического артефакта.

64 Значит, католики и протестанты явно более правы, чем не религиозный. Протестанты часто настроены против католиков как более либеральных. и левый, но мы видим, что здесь это не так, по крайней мере, в умах мыслящие протестанты европейского масштаба. Политически говоря, все чувствуют себя ближе к правым. Это не природа религиозного вера в то, что имеет значение; это факт, что человек чувствует себя принадлежащим к определенной номинал.

65 Среди других трудностей, встречающихся при анализе, описанная здесь что результаты могут быть основаны на многочисленных соглашениях, которые необходимы для этих анализы, которые необходимо провести до конца. Вещи должны быть собраны, шкалы построены с использованием различных статистических методов и приемов. В результаты могут зависеть от конкретной выборки изучаемых стран, а также от пределы и возможности области сохраняемых мнений. Таким образом, вполне полезно иметь возможность сравнивать различные анализы друг с другом, анализы имеют свои собственные условности, чтобы убедиться в силе полученные результаты.Точнее, опрос 1999 года, который включал новые вопросы и касался большее количество стран, которые были подвергнуты конкретному анализу, что выводы (см. Приложение 2 о достоверности выводов) кажутся чтобы подтвердить наш. Все они показывают, что «современность» не навязывалась. единообразно и систематически в европейских обществах.

66 Тезис, который предсказывает сближение значений путем отказа от традиционных ценности наряду с их заменой «современными ценностями» оспаривались. на идеологических основаниях его сына этноцентризма (Типпс, 1973).Это может также могут быть оспорены с аналитической и эмпирической точки зрения в названии об искусственном характере противопоставления, исключающего друг друга между характеристиками традиции и современности. Эта бинарная оппозиция предполагает традиционные общества должны быть одновременно однородными и статичными. Это также предполагает, что современные общества полностью отказались от традиций. Это предположение кажется ужасно упрощающим. Как заявил Хантингтон (1971): «Это ложно полагать, что традиции и современность «исключают друг друга».Современный общество не просто современно; он современный и традиционный. Отношения и в некоторых случаях модели поведения могут сливаться; в других они могут комфортно сосуществовать […]. Кроме того, можно пойти дальше и утверждать, что не только сосуществование возможно, но и сама модернизация может укрепить традиции. Это может дать новую жизнь важным элементам ранее существовавшей культуры, таким как религия ».

67 Наши результаты подтверждают его точку зрения. В этой статье мы увидели, до какой степени современность и традиции связаны в европейском общества и образуют пару, постоянно находящуюся под давлением в каждом из этих общества, даже если, конечно, некоторые общества более «традиционны», чем другие.Одним из основных элементов нашей демонстрации было показать «Фрактальный» характер такого структурирования ценностей вокруг диполя «традиция-индивидуализация». Другие результаты, которые мы не можем здесь представить из-за ограниченного рамки статьи соответствуют тому, что продвигает Хантингтон: некоторые элементы, априори принадлежащие модели традиционных ценностей, действительно кажутся — вопреки тому, что предсказывали теории конвергенции — усилило совсем недавно. Например, это касается и моральных правил в общественных делах. что касается религиозности, которая — при пересмотре с более индивидуалистической точки зрения — кажется, что интерес к нему возобновляется, тем самым опровергая самые радикальные тезисы секуляризации.[20] Обновление поколений не способствует ослаблению «Традиционные ценности» в том смысле, которого ожидали бы сторонники постоянно растущая модернизация. Похоже, что самые старые европейцы уходят от традиционные ценности быстрее, чем самые молодые, и среди последних мы даже заметить начало возврата к традиционным ценностям. Все эти элементы приводят к вопросу о том, что содержит традиционный полюс и устойчивость его определения. Европейцы не отказались от моральной свободы, но они, кажется, задаются вопросом о последствиях его применения и необходимости его регулирование общественной жизни (Galland, Roudet, 2005).Это может объяснить подъём авторитетных ценностей. Следующие работы по этой теме должны быть исследуйте природу этого давления, которое, кажется, возрастает между индивидуализацией и потребностью в регулировании социальной жизни.

Неужели модель «современность-традиция» — это плохо? на JSTOR

Abstract

Сегодня существует тенденция очернить старую дихотомию между традицией и современностью. Здесь нужно наступать осторожно, потому что есть опасность, что ребенка выбросит с водой для ванны.Хотя термины «традиционные» и «современные» в некотором смысле действительно относятся к социальным структурам, которые достаточно радикально отличаются друг от друга, чтобы быть взаимоисключающими, необходимо провести аналитическое различие между способами, которыми традиционные общества, а также институтами и ценностями общества. которые они устроены, действительно отличаются от современных обществ, и способы, которыми современные общества могут приспособиться к социальным структурам и культурным ценностям, которые имеют больше, чем случайную или случайную связь с традиционными обществами, которые им предшествовали или из которых они исторически выросли.Лучше всего решить эту проблему, обратившись к некоторым ее конкретным проявлениям, например, в Японии и Индии. Таким образом, мы видим, что многие социальные формы, которые кажутся унаследованными от традиционной системы, на самом деле не являются старыми формами, которые сохранились. Скорее, они представляют собой новые формы со старыми названиями и набрали своих членов из старых, используя достаточное количество когнитивного и концептуального материала, чтобы поддерживать в них чувство культурной преемственности. Позволить тому, что обеспечивает такую ​​преемственность, стать основанием для воззвания предсмертного звона модели традиция-современность, несомненно, означает выбросить ребенка вместе с водой для ванны.

Информация о журнале

The Economic and Политический еженедельник, издающийся из Мумбаи, — индийское учреждение, которое пользуется всемирной репутацией благодаря выдающимся независимым исследованиям и критическим исследованиям. EPW, впервые опубликованный в 1949 г. под названием «Экономический еженедельник», а с 1966 г. как «Экономический и политический еженедельник», занимает особое место в интеллектуальной истории независимой Индии. На протяжении более пяти десятилетий EPW оставался уникальным форумом, который неделя за неделей собирал ученых, исследователей, политиков, независимых мыслителей, членов неправительственных организаций и политических активистов для обсуждения вопросов экономики, политики, социологии, культуры, окружающей среды. и многие другие дисциплины.

Информация об издателе

Впервые опубликованный в 1949 году как экономический еженедельник, а с 1966 года как экономический и политический еженедельник, EPW, как широко известен этот журнал, занимает особое место в интеллектуальной истории независимой Индии. На протяжении более пяти десятилетий EPW оставался уникальным форумом, который неделя за неделей собирал ученых, исследователей, политиков, независимых мыслителей, членов неправительственных организаций и политических активистов для обсуждения вопросов экономики, политики, социологии, культуры, окружающей среды. и многие другие дисциплины.

Традиции и современность

«Подобно словам, которые представляют безупречную неизменность общих идей и концепций, таких как: время, история, прогресс, духовность, любовь, культура или эволюция — следует напомнить, что слово «традиция» или «традиционный» вряд ли когда-либо будет заменено в человеческом существовании другим словом для обозначения его универсальности или необходимого концептуального онтологический статус как наследие продолжающейся ценности или эволюционировавшего существования вещей.Можно сказать, что традиция всегда будет. « Дункан МакКаллум МакРобертс Соревнование на Маршам-стрит в Лондоне. Выбранная работа Mulhern & Steil, Люксембург Задан вопрос о конкурсе для смешанной городской, традиционной реконструкции на месте существующего офисного многоэтажного комплекса.Дело в том, что среди 10 избранных работ, большинство из которых были подписаны новыми классическими и традиционными архитекторами, вызвали бурю негодования среди британских модернистов. учреждение. «Традиция по определению — это унаследованная и сложная эволюция вещей, культурных, социальных, традиционных и институциональных. Вопрос в том, какие традиции живут и меняются, а какие нет.» «Давайте вместе используем наш интеллект, чтобы определить, как мы используем и понимаем слово традиция, и еще раз, чтобы продолжайте использовать его с гордостью ». Дункан МакКаллум МакРобертс Belvedere Village, Ascot (England), Demetri Porphyrios Associates (1989) «Деревня Бельведер» Поместье Бельведер, расположенное на территории форта, состоит из коттеджей, хозяйственных построек и конюшен.Он расположен в красивом Пейзаж графства Суррей недалеко от Аскота. Деревня, спроектированная как деревня, разворачивается вокруг трех основных пространств: фермерского двора с его главный сарай, жилой двор и конюшенный двор …. Здания, построенные из местного кирпича, находятся в постоянной диалог друг с другом, так что вместе с ландшафтом они создают ощущение места, открывая открытые перспективы, перспективу взгляды или резкое закрытие.» Деметри Порфириос

Традиции и современность | Издательство Джорджтаунского университета

Традиции и современность фокусируется на том, как христиане и мусульмане связывают свои традиции с современностью, уделяя особое внимание пониманию истории, изменению моделей власти и подходам к свободе. Том включает в себя подборку актуальных текстов мыслителей XIX и XX веков, от Джона Генри Ньюмана до Тарика Рамадана, с пояснительными комментариями.

---

Преподобный доктор Дэвид Маршалл — научный руководитель семинара архиепископа Кентерберийского по наведению мостов и научный сотрудник Центра религии, мира и мировых отношений Беркли при Джорджтаунском университете.

---

Отзывы
«Эта книга привлекает не только ученых, но и всех верующих, которым небезразлично будущее человечества и роль религии в содействии лучшему сосуществованию и сотрудничеству между различными культурами и идеологиями.»- Islamochristiana

» Незаменимое чтение для всех, кто интересуется современным христианством и исламом. «- Church Times

» Великолепный рекорд. . . а также мощный ресурс, который охватывает тему, рассматриваемую на семинаре, и представляет собой краткое введение в значительную группу мусульманских и христианских мыслителей, чьи работы и идеи имеют образцовую актуальность сегодня »- Ислам и христианско-мусульманские отношения

«Отношение древних священных традиций к современности было центральным и иногда глубоко тревожным для всех религий.Эти своевременные и содержательные эссе отражают эту связь с обучением, воображением и открытостью. Это незаменимое чтение для всех, кто интересуется современным христианством и исламом ». — Гэвин Д’Коста , профессор католического богословия, Бристольский университет

« Любое серьезное обсуждение отношений между традициями и современностью, а также многих способов в котором они могут быть истолкованы и реализованы в рамках религий, составляющих половину человечества, является действительно важным.Но более того, эта книга — обучение способам мышления, выходящим за рамки индивидуалистической позитивистской парадигмы, и введение в особый характер диалога между теологией и исторической социологией как дисциплин, разделяющих схожие герменевтические проблемы ». — Дэвид Мартин , научный сотрудник Британская академия и почетный профессор социологии Лондонской школы экономики

Содержание
Введение
Дэвид Маршалл

Часть I: Обзоры
1.Традиции и история в исламе: примитивизм в исламской мысли и Священном Писании
Винсент Дж. Корнелл
2. Традиция
Джанет Соскис
3. Религиозная власть и вызовы современности
Филип Дженкинс
4. Между традиционным и новым Формы власти в современном исламе
Recep entürk
5. Свобода слова и религии в исламском контексте
Абдуллахи Ахмед ан-Наим
6. Христианство, современность и свобода
Дэвид Бентли Харт

Часть II: Христианские и мусульманские мыслители о традициях и современности
7.Джон Генри Ньюман (1801–190)
Тексты
Ньюман об откровении, герменевтике и совести
Стивен М. Филдс
8. Мухаммад Абдух (1849–1905)
Тексты
Мухаммад Абдух: модернист в суфийском стиле?
Винсент Дж. Корнелл
9. Сайид Абу л-А’ла ‘Маудуди (1903–79)
Тексты
Маудуди и вызовы современности
Абдулла Саид
10. Лессли Ньюбигин (1909–98)
Тексты
Ньюбигин и критика современности
Пол Уэстон
11.Аласдер Макинтайр (1929-)
Текст
Макинтайр о традициях
Джон Милбанк
12. Сейед Хоссейн Наср (1933-)
Тексты
Сейед Хоссейн Наср о традициях и современности
Джозеф Э. 1938-)
Тексты
Элизабет Шюсслер Фиоренца: Христианская феминистка отвечает на предательство традиции
Люси Гарднер
14. Тарик Рамадан (1962-)
Тексты
Испытание Тарика Рамадана с современностью: к европейской мусульманской традиции 9034 Ризви

Послесловие
Роуэн Вильямс

Индекс

Авторы
Абдуллахи Ахмед Ан-На им Винсент Дж.КорнеллСтивен М. Филдс, Люси Гарднер, Дэвид Бентли Харт, Филип Дженкинс, Джозеф Э. Б. Лумбард, Дэвид Маршалл, Джон Милбэнк, Саджад Ризви, Абдулла Саид Реджеп, Энтюрк, Джанет Соскиче, Пол Уэстон, Роуэн Уильямс

Чэнь Лай, Традиции и современность: гуманистический взгляд

1Эта книга является первым всеобъемлющим переводом на английский язык ключевых научных работ Чэнь Лая (陈 来) — ведущего философа материкового Китая и декана исследовательского института Guoxue (清华 国学 研究院) Университета Цинхуа.В сборник вошли произведения, написанные в драматическое десятилетие, начавшееся с 1988 года. Вместе главы дают глубокое понимание того, как один из ключевых современных интеллектуалов Китая решает вопрос о том, как наилучшим образом использовать традиционную культуру Китая для целей модернизации нации. Напряжение, заключенное в дуальности традиций и современности, на протяжении долгих периодов прошлого века доминировало над многими лучшими умами Китая. Книга Чэня дает нам представление о том, как этот двоичный код понимался в быстро меняющиеся годы рыночных реформ Дэн Сяопина.Во введении к книге Чен не оставляет места для неправильного понимания своей мотивации, заявляя: «Основное внимание в этой книге уделяется значению традиции конфуцианских ценностей в современном обществе» (стр. 1). Внимание Чэня к этому вопросу не утратило своей актуальности, поскольку Конфуций стал международным и внутренним символом кампаний «мягкой силы» и «гармоничного общества» эпохи Ху Цзиньтао.

2Одна из главных тем Чена — реакция консерваторов на иконоборческое движение «Новая культура» четвертого мая и его активное очернение конфуцианства.В главах 2, 3 и 4 Чен исследует различия между культурными консерваторами и культурными радикалами, которые доминировали в дебатах о традиции и современности в Китае в начале двадцатого века, и, в конечном итоге, соглашается с точкой зрения консерваторов в отношении их признания ценности традиционной культуры для общества. современный и модернизирующийся Китай. Не умаляя значительного вклада Движения за новую культуру четвертого мая в современность Китая и процессы национального развития, Чен вновь обращается к «мейнстриму» культурной мысли четвертого мая и пересматривает его радикальное неприятие традиций.Автор определяет культурный утилитаризм как главный недостаток интеллектуальной мысли в период Новой культуры Четвертого мая. Для Чена культурный утилитаризм — это отказ от традиционной культуры, основанной на утилитарных нормах, которые оценивают любой «аспект человеческой культуры, не имеющий прямого отношения к усилению политической экономии [], как бесполезный» (стр. 83). Негативная оценка конфуцианства радикалами Четвертого мая возникла из-за этого утилитарного мышления, и в противоположность их взглядам Чен утверждает, что традиционные китайские конфуцианские ценности незаменимы для современного китайского общества.Логика Чена заключается в том, что экономика без основного морального кодекса порождает фрагментированное общество. Чтобы оправдать эту позицию, он часто ссылается на христианство и его продемонстрированную способность обеспечивать основную культурную преемственность в западных странах, несмотря на огромные социальные изменения, которые они пережили. Чен пишет, что христианство со всеми изменениями, которые оно пережило на протяжении истории, продолжает оставаться «… источником ценностей для существования и утверждения жизненного пути современной западной цивилизации.»(Стр. 59). Следуя этой линии рассуждений, Чен считает, что конфуцианскую систему ценностей следует принять как духовный ресурс и приспособить как часть современной китайской культурной ткани.

3Чен анализирует конфуцианскую традицию с разных точек зрения и под разными углами зрения. Он обсуждает основные идеи и концепции конфуцианской философии в главе 14. Важность конфуцианских ценностей для модернизации Восточной Азии и трансформации современного Китая исследуется в главах 9 и 10 соответственно.В каждой из этих глав Чен стремится продемонстрировать важность китайских традиций, представленных конфуцианской системой ценностей, для Китая и азиатского региона. Он предлагает формулу будущего китайского культурного развития в главе 16, предлагая следующую модель: «Продвижение вперед путем поглощения западной культуры; продвигаться вперед, превознося китайскую культуру ». По мнению Чэня, Китаю необходимо продолжать впитывать западную культуру, но одновременно с этим следует развивать «хорошую культурную номинальную систему, критически унаследовавшую прошлое, творчески трансформирующую традиционную культуру, особенно систему ценностей традиционной культуры».Эта предполагаемая культурная система должна также включать «ценности социализма, марксизм в современной китайской культуре…» (стр. 352-353). Беглое описание Ченом реальных процессов «критического наследования» и «творческой трансформации» заставляет читателей задуматься о многогранных и несколько противоречивых аспектах этой гибридной культурной формы, но примат конфуцианства никогда не вызывает сомнений. Более того, Чен представляет конфуцианство как потенциальную моральную основу для китайского социализма , а не только китайской культуры , отражая его идею о том, что христианство лежит в основе прогресса западной цивилизации.В этой рубрике мало или вообще не уделяется внимания влиянию других религиозных или культурных систем на Китай или «Запад». Поиск единого морального кодекса для руководства как индивидуальным поведением, так и национальным управлением в Китае подкрепляет логику Чэня. Оптимизм автора по поводу значения традиционных конфуцианских ценностей заключен в его заявлении о том, что Китай предлагает человечеству в двадцать первом веке именно его традиционное культурное наследие: «Доброта как сущность и гармония как средство.”

Том

4Chen также знакомит читателей с ключевой платформой для реабилитации Конфуция в Китае сегодня — guoxue (национальное обучение / исследования, 国学). Эта отрасль академических исследований превратилась в популярное культурное движение, но только недавно начала привлекать пристальное внимание академического сообщества за пределами Китая (см. China Perspectives No. 1, 2011). В главе с длинным названием «Трудность проведения национальных исследований в девяностые годы: проблема национальной исследовательской лихорадки и исследования традиционной культуры» читателям предоставляется важное и авторитетное исследование госуэ .Эта статья, представленная на конференции в 1994 году и впервые опубликованная в 1995 году, является одним из первых анализов Ченом феномена guoxue . Глава начинается с обзора событий в Пекинском университете в конце 1993 г., которые обычно считаются отправной точкой для широкой академической дискуссии о guoxue . Публичный характер академических дебатов, в свою очередь, вызвал широкий общественный интерес к китайским традициям и вместе спровоцировал так называемое повальное увлечение госюэ (国学 热).Чен предположил, что это повальное увлечение «поощрялось средствами массовой информации, в то время как церемонии поминовения Конфуция устраивались и проводились партией» (стр. 334). Хотя Чэнь Лай по-прежнему довольно скептически относится к подлинной полезности повального увлечения госюэ для улучшения академических исследований, он предлагает рассматривать эту «лихорадку» как имеющую тесную связь со знаменитым «Южным туром» Дэн Сяопина 1992 года, которое впоследствии привело к к официальному одобрению системы социалистической рыночной экономики.Он пишет: «Действительно, распространение лихорадки национальных исследований во второй половине 1993 года можно рассматривать как результат реакции на контрпример, поданный нерациональной коммерциализацией, которая резко возросла из-за рыночной экономики. (…) Так называемую лихорадку национальных исследований 1993 года можно рассматривать как форму сопротивления академической науки шоку коммерциализации »(стр. 344). В главе также содержится исследование Ченом этимологии термина guoxue , которое одновременно дает краткий обзор исторического развития guoxue .На фоне мучительных научных дебатов о точной природе госюэ Чен высказывает мнение, что госюэ — это «просто идея« традиционной китайской культуры »». Он также отмечает возможные идеологические коллизии, которые возникают в результате возрождения guoxue — на политическом уровне с марксизмом и на интеллектуальном уровне с «доминирующим просветительским либерализмом и закрытым догматизмом» — оба они являются наследием Движения четвертого мая. В соответствии с тоном всей коллекции, Чэнь Лай с оптимизмом смотрит на будущее госюэ (или традиционной китайской культуры) и ожидает возрождения и восстановления национального духа Китая (стр.347). Подобно тому, как Традиция и современность имели тенденцию объединять китайскую традицию с конфуцианством, в академических дебатах о guoxue «национальное обучение» также часто используется как синоним конфуцианства.

5Эта коллекция также включает в себя несколько обзоров книг и подробные исследования работ ключевых культурных и философских мыслителей из Китая и других стран. В главе 6 Чен обсуждает идеи Лян Шумин (1893-1988) о культуре, выраженные в его Восточных и западных культурах и их философиях, и позже, в главе 13 сравнивает систему мышления Ляна с системой Вебера в подробном анализе.Автор также анализирует философскую систему Фен Юлана (1895–1990) (в главах 7 и 8), книгу Беллы «Религия Токугава : культурные корни современной Японии» (глава 11) и стипендии Томаса Мецгера (глава 12). Эти главы демонстрируют глубокие познания и заинтересованность Чэнь Лая в западной науке и служат важной точкой для сравнения его комментариев о Китае.

6 Таким образом, материковый Китай в конце 1980-х — начале 1990-х пережил серьезное возрождение интереса к традиционной культуре, включая академическую переоценку ее достоверности и возродил интерес населения к различным традиционным наследствам.Эта тенденция не показывает никаких признаков ослабления в ближайшее время. Одним из проявлений этого культурного сдвига стало новое научное исследование китайского прошлого, которое часто критически переоценивает влияние мыслителей Четвертого мая, не подвергавшееся сомнению. Книга Чэнь Лая «Традиции и современность» предоставляет удобный способ оценки английской читающей аудитории. эта критическая научная переоценка и понимание того, как социализм и марксизм интегрированы в эту пьянящую смесь. Предлагаемая Ченом культурная модель предназначена для «… стабильного укрепления социализма с китайскими культурными особенностями и полной рыночной экономики» (стр.353). Несмотря на то, что он часто ссылается на «традиционную китайскую культуру» и ее систему ценностей, кажется, что взгляд Чэня на традицию исключительно связан с конфуцианством. Чен прямо указывает на свою позицию и мотивацию в начале книги, говоря, что его цель — подтвердить конфуцианские ценности — ключевое понятие, объединяющее все эссе этого сборника. Тем не менее было бы интересно прочитать, есть ли какие-либо другие традиционные китайские ценности (помимо конфуцианских), которые могут что-то предложить современному китайскому обществу или человечеству.

7 Заметки переводчика Эдмунда Райдена — важное дополнение к этому прекрасно переведенному тому. Для тех, кто заинтересован в получении более подробных базовых знаний по вопросам, поднятым в Tradition and Modernity , аннотации Райдена являются полезным руководством. Они одновременно разъясняют возможные «менее известные» факты и события, тем самым обеспечивая доступность книги как для широкого читателя, так и для экспертов. Появление работы Чэнь Лая на английском языке позволит более широкой читающей аудитории понять продолжающийся процесс модернизации Китая, поскольку он неизбежно побуждает академические и популярные переоценки давнего культурного наследия этой страны.

За пределами традиций и современности: дилеммы трансформации в Саудовской Аравии

В повествовании Мухаммад бен Салман изображен как модернист, проводящий социальную инженерию в консервативном обществе. Я выступал против такой несуществующей модели и предлагал другую парадигму, основанную на механизме консолидации трона внутри страны и стремлении к международному признанию.

Введение
Доминирующий нарратив, через который многие обозреватели понимают Саудовскую Аравию, изображает прогрессивное и модернистское руководство, стремящееся постепенно преобразовать якобы консервативное и традиционное общество.Усиленный разрыв между модернистами, которые, как часто полагают, состоят из принцев и их технократов с западным образованием, с одной стороны, и традиционалистов, большой когорты религиозных клерикалов, племен и почти всех остальных в Саудовской Аравии, с другой стороны, не может предоставить прочную аналитическую основу для понимания Саудовской Аравии. Однако это настойчивое повествование сделало страну загадкой не только в арабском окружении, но и во всем мусульманском мире.

Предполагаемое бинарное противостояние между саудовскими модернистами и традиционалистами сохраняется по чисто политическим причинам.Повествование представляет собой удобную парадигму, которая показывает страну как благословленную просвещенным руководством, которое в прошлом было искалечено огромным морем саудовского консерватизма, традиционализма и, как следствие, отсталости. Эта парадигма стала основой пропаганды режима. Его сторонниками являются не только сторонние наблюдатели, но и многие саудовские интеллектуалы.

С момента изобретения разделения между традициями и современностью в исследованиях развития в 1950-х и 1960-х годах (1) само руководство Саудовской Аравии продвигало этот нарратив, чтобы оправдать отсрочку срочных изменений, таких как запрет на управление автомобилем женщинами, смешивание полов и т. все отвергают все призывы к представительному правительству и политическому участию.Руководство и многие саудовские интеллектуалы в прошлом утверждали, что «саудовцы не готовы к таким радикальным и революционным изменениям». Это означало, что как в политике, так и в социальных вопросах консерватизм саудовского общества является препятствием для модернизации и прогресса.

Если принцы являются носителями современности, что является причиной стойкости предполагаемого традиционализма? (2) Три элемента часто упоминаются в качестве основы консерватизма саудовского общества: религия, трайбализм и культура.Даже когда руководство покровительствовало ваххабитскому исламу и вызывало симпатию к его сторонникам, оно в то же время обвиняло их в том, что они препятствуют социальным изменениям. Классическими примерами являются возражения клерикалов против внедрения автомобилей, телеграмм, телевидения, массового образования девочек, спутниковых антенн и многих других современных изобретений. . Но оппозиция превратилась в мифическую легенду, демонстрирующую консерватизм таких религиоведов.

Подразумевается, что руководство Саудовской Аравии не должно переходить к преобразованию общества с такой скоростью, чтобы священнослужители не разозлились и не задумали восстание. Однако многие наблюдатели не упоминают, что те, кто возражали против изменений, были продуктом спонсируемых государством религиозных организаций в стране. Они были нужны руководству для создания согласия и легитимности. Двойной разговор руководства означал, что существовала шизофреническая ситуация, в которой руководство нуждалось в священниках, но осуждало или позволяло другим саудитам осуждать их интерпретации.Многие предыдущие монархи намекали, что они не хотят противодействовать консервативным священнослужителям, тем самым откладывая неотложные права граждан, выходящие за рамки современных устройств.

Вторым предполагаемым препятствием на пути трансформации часто считается широко распространенный и стойкий трайбализм в саудовском обществе. Искажение и неправильное понимание трайбализма и его повсеместного распространения в стране явно стоят за этим утверждением. Саудовское общество не уникально в своей племенной организации, поскольку многие люди в арабском регионе придерживаются племенной генеалогии и этики.На Аравийском полуострове и даже в Северной Африке трайбализм продолжает быть организующим принципом для многих людей. Этот трайбализм не мешал женщинам в Персидском заливе водить автомобили раньше, чем их саудовские коллеги, и не препятствовал введению выборных парламентов в таких странах, как Иордания, Йемен и Кувейт; у всех есть существенные племенные группы.

Следовательно, трайбализм сам по себе не может объяснить консерватизм, поскольку его следует рассматривать как переменную в сочетании с другими важными факторами.Но многие саудовские интеллектуалы сочли бы страну не готовой к национальным выборам или политическим партиям, поскольку люди сразу же ухватились бы за возможность и проявили презренный и опасный политический трайбализм, что привело бы к захвату государства. Такие комментаторы забывают упомянуть, что государство несет ответственность за усиление трайбализма, поскольку оно продолжает запрещать гражданское общество, следовательно, позволяя людям поддерживать племенные связи за счет развития классовых или идеологических ассоциаций.

Наконец, считается, что общая консервативная культура доминирует в обществе благодаря сохранению традиционных норм и ценностей. Считается, что существование эндогамных племенных браков, убийств во имя чести, кумовства и других культурных практик формирует упорный культурный консерватизм, который необходимо трансформировать сверху, чтобы Саудовская Аравия стала современной. Это ошибочное статическое понимание культуры, вдохновленное парадигмой традиции и современности, прокладывает путь и оправдывает социальную инженерию сверху вниз.Он лишает саудовское общество свободы воли и делает его бесплодным и ожидающим трансформации, как указано выше, всегда под руководством руководства и его нескольких инициатив по модернизации.

Но устойчивая модель не учитывает культурные различия и, конечно же, не учитывает важность индивидуальных инициатив негосударственных субъектов, которые принимают новые нормы и модели поведения, отличные от тех, которые разрешено выражать публично. Более того, он не объясняет, как влиятельные государственные политические деятели и агентства контролируют культуру, поэтому он остается статичным, что объясняет, почему одни аспекты саудовской культуры остались неизменными, в то время как другие развивались и видоизменялись.Культура не развивается в вакууме; но подчиняется логике власти и государственного контроля, особенно в стране, где сохраняется авторитарное правление.

[FB]

Новый рассказ
Поскольку новый наследный принц Мухаммад бен Салман в 2015 году собрал все силы в свои руки, став единственным лицом Саудовской Аравии, появился новый рассказ о его дальновидной социальной инженерии сверху вниз и революции. к его смелости поколебать традиционализм и консерватизм саудовского общества начинает консолидироваться.(4) Чем больше страна изображается как консервативная, тем в большей степени принц становится молодым и храбрым революционным реформатором. Комментаторы одержимы ожиданием реакции консервативных сил, а также негативной реакции и восстания этих столпов отсталости. Нам говорят, что он заставил замолчать все традиционные критические голоса, включая, прежде всего, бастионы традиционализма, а именно религиозных священнослужителей, которые созданы как препятствия для социальной инфитах, открытости того типа, который он недавно ввел.Он создан как «стремительно движущийся», чтобы ввести Саудовскую Аравию в двадцать первый век. Опять же, в этой новой версии старого повествования он, конечно же, провидец-модернист, заглушающий традиционные голоса.

Примеры модернизма принца включают, среди прочего, разрешение женщинам водить машину и служить в армии, увеличение занятости женщин, открытие кинотеатров, театров и концертных залов, а также «превращение Саудовской Аравии в нормальную страну», сродни ее соседям в Залив. (5) Но, если принять во внимание историю государства в двадцатом веке, новый принц на самом деле не так уж сильно отклонился от политики предыдущих королей, когда дело доходит до преувеличения дальновидных аспектов лидерства и переоценки. сопротивление реакционных сил в обществе.Что, безусловно, изменилось сейчас, так это уровень пропаганды и внешний интерес, которые увеличивают масштабы трансформации и ее революционное влияние на Саудовскую Аравию.

За пределами традиций и современности
Чтобы понять Саудовскую Аравию, нам нужно выйти за рамки несуществующей модели бинарной оппозиции, которая предполагает постоянную борьбу между модернистами и традиционалистами. Во всех обществах такое разделение иллюзорно, и лучше предложить континуум, чем резкое разделение между традициями и современностью.Как и все человеческие общества, в Саудовской Аравии была и будет смесь модернистов и традиционалистов с пониманием того, что кто-то может быть одновременно модернистом и традиционалистом, в то время как другие всегда будут избегать готовых классификаций, поскольку они объединяются в своих убеждениях и практикует противоречивые импульсы, наклонности и ориентации.

Для иллюстрации: саудовский принц, такой как Мухаммад бен Салман, может полностью поддержать отмену запрета на вождение автомобиля женщинами и позволить своей жене водить машину.Но он может серьезно возражать против того, чтобы его дочь вышла замуж за саудовского простолюдинца. Он также доволен тем, что держит свою жену подальше от взглядов публики. Такой человек традиционалист или модернист? Более того, он также может пообещать женщинам трудоустройство в армии; но он категорически против предоставления саудовцам права на представительное правительство, национальный совет и свободу слова и собраний.

Точно так же саудовские священнослужители, такие как Салман аль-Авдах (6), и реформаторы, такие как Абдулла аль-Хамид, могут признать, что культурные нормы требуют, чтобы некоторые женщины закрывали лицо в определенной среде, и признают, что среди религиоведов существует богословское разнообразие в отношении к этому требованию.(7) Тем не менее, они оба призывают к консолидации гражданского общества и считают своим долгом защищать общество от эксцессов власти. Они верят в свободные выборы для всех, представительное правительство и право свергать правителя мирными средствами, такими как забастовки, демонстрации и сидячие забастовки. Шейх Аль-Авдах, в частности, оправдывает мирную революцию с исламской суннитской точки зрения вопреки настойчивому утверждению официальной саудовской салафитской традиции, что она представляет собой хуридж ала аль-хаким, восстание против правителя.Такой священнослужитель традиционен или современен?

Сложность вышеупомянутых случаев делает устаревшую парадигму традиции и современности аналитически ограниченной. Интерпретация саудовской трансформации требует другого аналитического инструмента.

Другая парадигма: центральная роль власти
Чтобы демистифицировать Саудовскую Аравию и объяснить, почему она отставала в социальных и политических преобразованиях, пока якобы Мухаммад бен Салман не произвел революцию, мы должны признать, что в прошлом общество трансформировалось разными способами. это было круто, сложно и даже опасно.Все это произошло до того, как наследный принц занял сцену власти, монополизировал процесс принятия решений и сформировал политику. С 2015 года процессы саудовской трансформации были напрямую связаны с властью и политикой.

[Oxford Business Group] [-]

Власть, политика и мошеннический либерализм
Изменения, навязанные Мухаммадом бен Салманом, напрямую связаны с закреплением престола за счет отказа от горизонтальной схемы преемственности, при которой королевская власть переходила от одного брата к другому среди подходящих сыновей Ибн Сауда, основателя Королевство.Под эгидой царя Салмана преемственность быстро перешла к вертикальной схеме, при которой царская власть монополизировалась его сыном Мухаммадом и сыновьями последнего.

Мухаммад бен Салман не является ни традиционалистом, ни модернистом. Он честолюбивый принц, которого случайно выбрал его отец, чтобы исключить всех других претендентов и стать бесспорным правителем Саудовской Аравии. Чтобы укрепить свою власть, он вынужден представиться внешнему миру как «просвещенный модернист», который приручил традиционные силы в Саудовской Аравии с помощью различных средств.От кооптации элит, заключения под стражу принцев, религиоведов и экономических предпринимателей до обращения к молодежи обещаниями работы, развлечений и развлечений — он конструирует себя как абсолютный модернист, заменяющий свой старый телефон Nokia на телефон. умный.

[MEED]

Сокращение общественной сферы
Одной кооптации может быть недостаточно для закрепления правления наследного принца.Репрессии, возможно, более эффективны в краткосрочной перспективе. С сентября 2017 года он старался заглушить все критические голоса внутри страны. Он начал с повсеместной кампании по задержанию сотен интеллектуалов, экономистов, юристов, писателей и религиоведов. К ноябрю несколько высокопоставленных принцев и представителей бизнес-элиты оказались под стражей, хотя и в отеле Ritz Carlton в Эр-Рияде. (8)

Никто не знает, прекратится ли буря задержаний, привлекшая внимание Саудовской Аравии, иностранных правительств и мирового инвестиционного сообщества.Тем не менее, несомненно, что свобода выражения мнения в настоящее время ограничена даже в большей степени, чем в предыдущие исторические эпохи. От контроля над прессой и наказания журналистов-нарушителей до монополизации социальных сетей и криминализации критических мнений Мухаммаду бен Салману удалось освободить общественную сферу от любых критических мнений и дебатов. Общественная сфера Саудовской Аравии стала настолько унылой, что нельзя размышлять о текущей политике.

Писать в местной прессе о внутренних, региональных и международных делах следует в соответствии с официальной линией.Поддержка экономической политики, социальных новшеств и индустрии развлечений теперь просто необходима. Критические мнения об Израиле — ранее разрешенные — теперь табу. (9) Война с Йеменом также является запретной темой, если писатель сомневается в ее логике и результатах. Следует похвалить отношения с Соединенными Штатами, а восстановление интимных связей с администрацией Трампа следует представить как результат проницательного мышления и дипломатических усилий наследного принца.

Беспорядки и репрессии с 2015 года показали, что попытки наследного принца закрепить за собой престол подтолкнули его к изгнанию и избирательному либерализму, ошибочно изображаемому как современность.Руководство не ожидает революции сверху, в которой коррупция, прозрачность, обращение к правосудию и верховенство закона являются приоритетными проектами в повестке дня наследного принца. Его антикоррупционная кампания оказалась ограниченным мероприятием, хотя и театральным и драматическим, служившим интересам только наследного принца, у которого не хватает денег для финансирования своих экономических проектов, страдающих манией величия, и устранения потенциальных экономических и военных соперников из числа его собственных кузенов и окружающих. старая экономическая элита.

Международное измерение
Во внутренней борьбе за власть принц также вынужден защищать свой трон на международном уровне.(10) Глобальный аспект этой борьбы чрезвычайно важен для объяснения того, почему он начал открывать Саудовскую Аравию для внешних культурных влияний, предоставляя женщинам определенные ограниченные свободы и обещая молодежи новые развлекательные заведения. После терактов 11 сентября мировое сообщество оказало сильное давление на Саудовскую Аравию, чтобы изменить ее темный имидж оплота консерватизма и даже идеологического инкубатора терроризма.

Следовательно, большая часть так называемых реформ принца направлена ​​на внешний мир, в частности на правительства западных стран и, прежде всего, на Соединенные Штаты.Именно по этой причине в Вашингтоне впервые было объявлено об отмене запрета на вождение женщин. Это приводит нас к выводу, что обеспечение саудовского престола является не только внутренним делом, но и глобальной проблемой; и любой соперник должен расположить к себе консорциум западных держав, чтобы гарантировать его успех и долговечность своего правления.

В борьбе с авторитаризмом в арабском мире международное сообщество всегда полагалось на репрессивных правителей, которые выставляли себя защитниками светских государств от волны суннитского радикализма в его версиях «Аль-Каиды» и «Исламского государства».С кончиной Хусни Мубарака из Египта и Зейна аль-Абдина бин Али из Туниса, среди прочих, появляются новые авторитарные лидеры, которые заполняют вакуум. Мухаммад бен Салман и его партнеры в ОАЭ, Египте, Бахрейне и другие менее важные лидеры постоянно борются за то, чтобы играть роль хранителей светского царства в арабских обществах против сил радикализации, тьмы и терроризма.

Мухаммад бен Салман стремится стать «борцом с радикализмом» не только среди мусульман-суннитов, но и среди шиитского исламизма, распространяемого Ираном с целью подрыва безопасности и мира в арабском мире.Поэтому его так называемые «либеральные реформы» суждено рассматриваться как шаги к достижению этой цели, благодаря чему он стал самым любимым лидером в западных столицах, от Вашингтона до Лондона.

Анализ того, как обеспечивается трон, и требований к его обеспечению внутри страны и за рубежом, позволяет нам сосредоточить внимание на механизмах власти и политики Саудовской Аравии, которые в настоящее время разворачиваются, вместо того, чтобы ссылаться на несуществующую модель современности против традиции. Энергетическая монополия помогает лучше объяснить динамику преобразований, происходящих в настоящее время в Саудовской Аравии.

Заключение
Как и другие общества, Саудовская Аравия не является ни загадкой, ни уникальным случаем традиционализма, сопротивляющегося современности. Если в его истории и настоящем есть что-то уникальное, то это должно быть связано с тем, как его политика проводится меньшинством действующих лиц, число которых в настоящее время резко сокращается. Под властью Мухаммеда бен Салмана страна превратилась в «театр одного актера». Его политика не является результатом консенсуса среди членов королевской семьи или даже консультаций с ключевыми игроками саудовского общества.Его политика проистекает из его желания консолидировать свою власть и стать бесспорным лидером страны с огромными ресурсами, хотя в прошлом такие ресурсы были разграблены и растрачены.

Проект по укреплению его власти требует внедрения нового поверхностного и мошеннического либерализма. В настоящее время это навязывается обществу и приветствуется как великая трансформация сверху вниз, основанная на мышлении молодого решительного и смелого реформатора. В повествовании он изображен как модернист, проводящий социальную инженерию (11) в очень консервативном и традиционном обществе.Я выступал против такой несуществующей модели и предложил другую парадигму, основанную на понимании механизма консолидации трона внутри страны и стремлении к ее международному признанию.

Традиция против современности: вызов идентичности в современной исламской архитектуре

На протяжении различных исторических периодов прогресс исламской архитектуры был привязан к эволюции культурных ценностей, культурного и экономического контекста, науки и техники, а также прогресса общества в целом.В дополнение к динамике социально-политического контекста, современная архитектура этого региона столкнулась с проблемой поиска индивидуального характера, который сочетает в себе наследие исторических строительных традиций с выражением современного общества. Эта эволюция включает создание новых типов зданий, использование новых строительных технологий и материалов, а также диалог возрождения исламских строительных традиций, отвечающих требованиям растущей промышленности и городской инфраструктуры.В современном исламском мире архитектура и строительство представляют собой сложные и разнообразные объекты, в которых архитекторы постоянно ищут новые стили. Недавний рост экономики Ближнего Востока, коммерциализма, консьюмеризма и капитализма сделал этот регион идеальным местом для архитекторов, чтобы проверить свои творческие способности. В такой хаотической среде, на которую сильно повлияли западные тенденции, некоторые архитекторы высокомерно реагируют на контекстные проблемы, пытаясь определить свою собственную профессиональную идентичность.Проблема для всего региона по-прежнему заключается в достижении отличительной идентичности в архитектурном выражении и функциях, между культурными и экологическими особенностями, использованием технического прогресса и принятием быстрой глобализации двадцать первого века. Недавние социально-политические и культурные движения в исламском мире переместили этот регион в эпоху сложности и противоречий. В результате современная архитектура больше не является однообразным, универсальным или однородным явлением.В наш век плюрализма и глобального капитализма исламская архитектура превратилась в чрезвычайно разнообразную сущность, которую ни в коем случае нельзя обобщать. Хотя архитекторов в этом регионе, похоже, больше не мотивируют универсальные ярлыки, а вопрос стиля как набора заранее определенных значков и функций кажется устаревшим, сохранение идентичности остается серьезной проблемой. За последние пятьдесят лет многие местные архитекторы оставались чувствительными к контекстуальным вопросам, реагируя на традиционные и местные строительные традиции и применяя их к современным технологическим возможностям, функциональным требованиям и социальным контекстам.Эти архитекторы экспериментировали и исследовали различные тенденции для решения проблем местной идентичности в архитектурных проектах. Некоторые архитекторы пытались переосмыслить и заново изобрести региональные, местные или аутентичные элементы и концепции в своем дизайне. Этот документ направлен на категоризацию и анализ современных тенденций в ответ на местную или региональную идентичность путем анализа тематических исследований из Северной Африки и Ближнего Востока.

Редакторы томов
Ихлас Сабуни и Хорхе Ванегас

.